Психоанализ

 
Ï.Ñ. Ãóðåâè÷ 
 
 
 
 
 
 
ПСИХОАНАЛИЗ  
 
 
 
Рекомендовано Учебно-методическим центром 
«Профессиональный учебник» в качестве учебного пособия 
для студентов высших учебных заведений 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Москва  
 
2017

2017.
ÓÄÊ 159.964.2(075.8) 
ÁÁÊ 88ÿ73-1  
       Ã95 
 
 
 
 
 
Главный редактор издательства Н.Д. Эриашвили, 
кандидат юридических наук, доктор экономических наук,  
лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники 
 
 
 
 
Гуревич, Павел Семенович. 
Г95     Психоанализ: учеб. пособие для студентов вузов / 
П.С. Гуревич. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 
 — 479 с. — 
(Серия «Актуальная психология»). 
           
ISBN 978-5-238-01244-5 
Агентство CIP РГБ 
 
 
Почему люди подвержены разным комплексам? Отчего невротические 
расстройства обусловлены культурой? Почему живое тело функционирует, 
словно омертвевшее? Где, вообще, можно пройти курс психологической 
коррекции? На эти и другие вопросы, такие, как типы характеров, психосексуальное развитие, психологические особенности людей и способы их 
приспособления к миру, архетипы коллективного мышления, можно найти 
ответ в книге профессора П.С. Гуревича, который рассказывает об опыте 
клинического психоанализа. Написанная ярко и образно, книга поможет 
читателю добиться личностного роста, избавиться от психических отклонений, решить психосексуальные проблемы, понять свой внутренний мир.  
Для студентов вузов и колледжей, а также широкого круга читателей. 
 
 
ÁÁÊ 88ÿ73-1   
 
 
ISBN 978-5-238-01244-5 
© П.С. Гуревич, 2007 
 
 
 
 
© ИЗДАТЕЛЬСТВО ЮНИТИ-ДАНА, 2007 
 
Воспроизведение всей книги или любой ее 
части любыми средствами или в какой-либо 
форме, в том числе в Интернет-сети, запрещается без письменного разрешения издательства. 
 
© Оформление «ЮНИТИ-ДАНА», 2007 

Введение
Я звоню из дома в свою клинику. Видимо, какая-то цифра не совпала. 
Я слышу незнакомый голос. Спрашиваю удивленно: 
— Это Клиника глубинной психологии? 
В ответ саркастическое, отчужденное: 
— Слава Богу, нет… 
Именно так — «слава Богу…». Слово «клиника» вызывает у многих ассоциации с мутными глазами, рассогласованными телодвижениями, неконтролируемой агрессией. Иллюзорные формы из облаков, старых стен с разводами. Бред ничтожества, убогости, греховности. Или, может быть, наоборот — иллюзия высокого происхождения, мессианства, особой избранности. «С ума схожу или восхожу к высокой степени безумства». Но все равно 
исступленный, фанатичный взгляд. Душа, лишенная крыльев, разорванность восприятия, неадекватность поведения. 
Люди издавна боялись безумия больше, чем смерти. Жить, но лишиться 
рассудка — нет, только не это… Вероятно, миллионы людей в стране с облегчением отреклись бы от слова «клиника». А уж от той, что называет себя 
психологической, — тем более. Страх как раз глубинный, не всегда потаенный. Почти как у Пушкина: «Не дай мне Бог сойти с ума! Уж лучше посох 
и сума!» Иной, пожалуй, думает: «Все что угодно, но клиника — это не для 
меня, а для вас, граждане с пограничной психикой…» 
Представьте себе, кто-то говорит: «Иду в Клинику глубинной психологии» — и ловит на себе быстрый взгляд, в котором звериное любопытство 
смешивается с сочувственным подозрением. Если бы позволяли обстоятельства, можно было бы со значением покрутить пальцем вокруг виска. 
Дескать, что, совсем уже? Однако приличия обязывают, и собеседник произнес с подтекстом: 
Ну, иди, иди… 
Многие люди игнорируют, скрывают, отрицают унизительные аспекты 
жизни, не придают им значения или идут с ними на открытое столкновение. Унизительно ощущать боль от раны, нанесенной любимым человеком 
или родителем, поражение от врага или друга. У человека периодически 
возникают приступы стыда при осознании, что его без колебаний использовала любовница, друг, начальник или компания или что он оказался в 
плену своей или чужой жадности или слепоты. Утраченные надежды, постыдные воспоминания ведут к деградации личности, в кризисные моменты 
проявляется слабость. Кроме того, существует унижение от физической и 
эмоциональной боли, болезни и в конце — возрастающее в своих масштабах унижение от окончательного поражения — смерти. 
Многие люди полагают, что их жизнь сторонится, избегает всего отвратительного, низкого. Сравнивая себя с другими людьми, они говорят себе в 
утешение: я никого не убивал, не истязал, зачем мне идти к психологу? Но 
ведь у каждого человека есть ошибки, слабости, стыд, муки совести. Впрочем, у каждого ли? Многие философы, этики, публицисты с горечью пишут 
о том, что в наши дни как-то мигом слетели все нравственные опоры. Лю

ди стали переступать через запретное, утратили чувство вины и раскаяния. 
Известный литератор пишет: не пришло ли время начать все сначала?.. 
Объяснять окружающим простые истины. Говорить, к примеру, это мама, 
ее надо любить. А это папа, он тоже близкий и родной человек… Совсем 
как в букваре: «Мама мыла раму». 
В Санкт-Петербурге шел судебный процесс. Преступник, совершивший 
кровавые злодеяния, сидел на скамье, наголо обритый, поигрывая желваками. Полуприкрыв веки, он разглядывал прокурора, который только что 
произнес обвинительную речь. Какая мысль терзала сознание изобличенного? Возможно, он ощущал страх или муки раскаяния… А может быть, в его 
воображении жила неотвязная картина: он, еще не схваченный ментами, 
натыкается на прокурора в безлюдном темном переулке. А потом я видел 
этого преступника, когда читали смертный приговор. Теперь его взгляд 
казался бессмысленным, остановившимся. Прозвучали последние слова о 
неотвратимой казни, и зал разразился аплодисментами. 
Что меня поразило в этом разбирательстве? Не кровавые злодеяния 
садиста, не мертвенная тишина зала, не прокурорская непреклонность… 
Я был потрясен неожиданными рукоплесканиями… Только что в зале 
мелькнула зловещая тень с косой. Прозвучало слово о насильственном прерывании жизни. Возможно, я не прав, но мне кажется, было бы уместнее, 
если бы люди сидели молча, размышляя о странной цепочке событий, в 
которые мы вовлечены. Или, удрученные ликом смерти, без слов продвигались бы к выходу, чтобы вернуться к житейским делам. Но радостное освобождение присутствующих выразилось иначе — они рукоплескали казни. 
Иной сразу выразит недоумение: что тут особенного, так было всегда. 
Разве толпы в Древнем Риме не рукоплескали, когда гладиаторы убивали 
друг друга? Не доставляло ли язычникам неизъяснимое блаженство, когда 
первых христиан, завернутых в промасленные ткани, превращали в пылающие факелы? Человеческая жизнь редко в истории представляла собой 
особую ценность. 
Миг современности и пласты вечности. Мы вглядываемся в пучину истории. Мы вызываем в сознании образ древней прародительницы. Ищем изображение человеческого лица в наскальных рисунках, в миниатюрах иссохшего пергамента. Во фресках величественной усыпальницы фараона. Мы 
разглядываем предметы утвари, орудия погребения, украшения. Вот он — 
человек… 
А это кто же? Кровная месть метит жертвы. Еще живых, дышащих засыпают землей. Пленников бросают в пламя. По сигналу хана неугодным 
переламывают позвоночник. Потом кошмарное изобретение — гильотина… 
Окровавленная голова вызывает восторженный рев толпы. Изощренные 
пытки в подвалах. Фабрики смерти. Убийство, поставленное на конвейер. 
Цивилизованное зверство, не имеющее аналогов в истории… 
В сознание людей давно проникла мысль: не проникли ли в людское 
сообщество некие человекоподобные существа? Нет ли среди нас чудовищ 
в людском обличье? Человек необъясним, загадочен. У некоторых, возможно, вообще нет ни совести, ни сострадания. В психике этих людей есть 
врожденный изъян. Схваченные на месте преступления, они не понимают, 

Введение
5
чем так обескуражены люди. Возможно, так вел бы себя волк, если бы его 
судили за съеденных зайцев. Он, вероятно, признал бы: да, нападал и терзал жертвы. Да что тут необычного? 
Поначалу философы задались вопросом: была ли совесть, например, у 
древних греков? Ведь многие античные герои поступали преступно, потому 
что к этому их приговорил рок. Например, мифический Эдип убил своего 
отца. Но ведь он всячески старался избежать этого поступка. Однако случилось все, что предсказал оракул. Выходит, Эдип без вины виноватый… 
Потом немецкий философ Георг Гегель поставил диагноз душегубам: «морально невменяемы…» Пушкин напишет об одном из таких персонажей, 
что он не ведает святыни, что он не помнит благостыни… 
Однако, как справедливо отмечает американская исследовательница 
Лин Коуэн, «вообще начать терапию, попросить терапевтической помощи — 
всегда унизительно; если человек признается в том, что ему нужна терапия, 
то это означает, что он накладывает на себя клеймо, которое лишь много 
времени спустя, когда смилостивятся боги, станет ожественной печатью, 
знаком их благосклонности»1.
Между тем идти к психологу так же естественно, как обращаться к кардиологу, урологу, дантисту. Разве в уходе нуждается только тело? А если 
душа болит? Ну и что же — поноет и пройдет. Кто ее видел, душу-то эту? А 
вот если прихватит сердце… Иногда говорят: ну что, пойду я к психологу, а 
он мне наговорит всяких банальностей. Да я и сама все это знаю, представляю, как надо жить, только у меня это не получается… 
Представление о том, что психолог вооружит разными банальностями, 
во многом расхожий предрассудок. На самом деле психология — удивительная наука, сделавшая множество поразительных открытий. Ведь это 
только кажется, будто достаточно обладать здравым смыслом или иметь 
некий собственный опыт, чтобы раздавать советы другим. Одна моя сотрудница, которая прежде была методистом юридического факультета, перешла на психологический факультет. Она сказала мне: вот послушаю вашу 
лекцию, если мне понравится, перейду учиться на психолога. Но после 
лекции сотрудница приняла другое решение: 
— Ну что ваша психология? Я, например, была замужем и про коварство мужчин все знаю… 
Многим людям кажется, что их собственный жизненный опыт не только поучителен, но и раскрывает все тайны психики. Они полагают, что все 
должны воспринимать мир таким, каким он открывается ему самому. Они 
искренне удивляются: почему ты так рано встаешь, ведь утром надо поспать. Но ведь фенотипы-то разные. Они возмущаются: почему ты не можешь запомнить, что твоя щетка светлее моей? Но при этом не знают, что 
для отдельных людей это действительно не так просто. Они уходят от близких только потому, что их собственный внутренний мир — иной. Но потом 
нередко скорбят… 
В Институт философии, где я работаю, в свое время назначили нового 
директора. До этого он занимал крупный пост в ЦК партии и поэтому имел 
1 Коуэн Л. Ìàçîõèçì. Ì., 2005. Ñ. 57. 

собственное представление о том, как должны работать ученые. Однажды 
он вызвал секретаршу и сказал: пусть зайдет ко мне философ имя рек. Та 
ответила, что сегодня не присутственный день и сотрудники трудятся дома 
или в библиотеках. Изумлению директора не было границ. Позвоните этому философу домой, и пусть немедленно прибудет, распорядился директор. 
Секретарша ответила: я уже звонила, он всю ночь работал, а сейчас спит. У 
него вообще такая привычка, взять кофе и отправиться на кухню в ночное 
творчество, когда никто не мешает: 
— Вот что я вам скажу, — повелел директор, — передайте ему, чтобы 
он работал, как все люди — днем, а ночью спал… 
Психология показывает, что люди не только разные. Она также раскрывает сложный спектр жизни: нельзя пройти путь по одной возвышенной дороге судьбы. По этому поводу Лин Коуэн прибегает к следующему 
образу. Слово «humiliation» («унижение») обладает очень богатым смыслом, 
оно происходит от латинского слова humus, что означает «земля» или «основа». Гумус — органический материал темного цвета, содержащийся в 
почве и образованный в результате органического разложения растительной 
и животной ткани. Он играет огромную роль в повышении плодородия 
земли. Унижение («humiliation») представляет собой процесс распада и разложения, физическое ощущение гниения чувства. Весь наш внутренний 
черный перегной, все, что разлагается у нас внутри и вызывает изменение 
нашей внутренней структуры, становится плодородным материалом, порождающим жизнь и жизнедеятельность1.
Роль психологии в современном мире решительно преображается. Рождается новая цивилизация, и она несет с собой множество проблем, которые невозможно понять и скорректировать без психологии. Необычайная 
скорость социальных и культурных преобразований, неспособность многих 
людей адаптироваться к новым реальностям, распад идентичности (т.е. способности правильно осознавать и воспринимать себя), обнаружение новых 
антропологических (т.е. присущих именно людям) свойств — все это выдвигает психологию на передний край современного знания. 
Мы являемся свидетелями своеобразного психологического бума. Поток литературы по психологии оказывается все более и более значительным. Расширяется радиус психологического знания. Психологию преподают сегодня во всех вузах — государственных и коммерческих. В наши дни 
психология оказывается востребованной в сфере бизнеса и управления, 
политики и экологии, права и рекламы, образования и воспитания. Бурно 
развивается трансперсональная (интегральная) психология. Властно заявляет о себе политическая психология, психология чрезвычайных ситуаций. 
Психология как наука поразительно молода. Ее история предельно коротка. Есть все основания полагать, что она сформировалась в ХIХ в. Однако у 
нее удивительно долгая предыстория. Поэтому приходится постоянно уточнять, что считать за главенствующий фактор при определении судьбы психологии. От древнего колдуна до наших дней нас прельщает и манит загадоч1 Коуэн Л. Óêàç. ñî÷. Ñ. 57. 

Введение
7
ный феномен — психика... Психикой обладают животные и люди. Но для 
человека это арсенал чувств, разума, воли, переживаний, интуиции и прозрений, всевозможных фобий (фобия, слово греческое, означает страх) — навязчивое состояние страха, которое развивается при некоторых психических 
заболеваниях), импульсов и вожделений. Мир психики человека неисчерпаем 
и парадоксален. 
Название «психика» происходят от греческого слова рsусhе — душа, дыхание, бабочка. Психея — в древнегреческой мифологии душа. Это, вообще 
говоря, олицетворение человеческой души и дыхания. Психею обычно изображали в виде дыма и испарений. Она покидала тело человека после его 
смерти. В более поздние времена Психею представляли в виде бабочки или 
девушки, иногда с крыльями бабочки. Попробуем разглядеть в древнегреческом мифе о Психее мир человеческих чувств. Здесь любовь и зависть, тайна и болтливость, красота и ее отражение — безобразие, радость и страдание, успех и крушение, мечта и реальность, жизнь и желание уйти из этого 
мира, очарование и разочарование. Поистине, в этом мифе — весь наш 
внутренний мир... 
Героиня мифа Психея и само слово psусhe подарили нам целый рой понятий, которые теперь так привычны нам всем. Мы уже не можем обойтись 
без них: «психика», «психология», «психиатрия», «психогигиена». 
Античные трагики раскрыли мир человеческой субъективности, т.е. 
сферу человеческих переживаний. У человека есть разум, воля и эмоции. 
Но что парадоксально? Они вовсе не находятся в состоянии гармонии. Напротив, мы получаем более полное представление о психике только тогда, 
когда ощущаем внутренние коллизии, борения интеллекта, переживаний и 
человеческой воли. 
Немецкий философ и психолог Вильгельм Вундт (1832—1920) одним из 
первых пытался провести различие между природными законами и законами духа. Вместе с тем именно он стремился придать психологии строго научный характер. Во второй половине ХIХ в. открылись первые лаборатории 
экспериментальной психологии. Исследователи пытались выйти из-под 
покровительства философии. Они полагали, что до сих пор психологическая реальность постигалась умозрительно, через философскую рефлексию. 
Теперь же настала пора придать психологии собственный статус. Перед 
психологами были поставлены конкретные задачи — сформулировать законы психологии, опираясь на точные исследования, на психологические 
методы.
С середины ХIХ в. науки о культуре, или исторические науки, стали 
называть науками о духе. Они изучали творения человеческого духа, таких 
сфер, как искусство, религия, право, этика. Однако психология заняла 
промежуточное положение между науками о природе и науками о духе. 
Почему так? Потому что психологи стремились обрести точное, конкретное, эмпирически обоснованное знание. Психология в ХIХ в. отвоевывает 
собственное поле, собственное пространство, на котором она могла бы 
раскрыть свой потенциал. При этом она не утрачивает связи с философией. Многие философские идеи сохраняют в психологии свою значимость. 
И эту связь мы пытались сохранить в словаре. 

Итак, психология (от греч. psyche + logos — наука, учение) — наука о 
строении и закономерностях возникновения, развития и функционирования психики и сознания как высшей формы психического отражения. 
Слово «психология» означает изучение психики, а слово «психика» 
можно истолковать как разум или душу. В толковом словаре Microsoft 
Thesaurus содержатся такие определения «психики»: «самость: атман, душа, 
дух; субъективность: высшее я, духовное я, дух». Таким образом, корни 
психологии лежат в глубине души и духа человека. Слово «психика» имеет 
древнее происхождение. Различные смысловые значения этого слова появились, по меньшей мере, за несколько тысячелетий до нашей эры. В то 
время они выражали оживляющую силу или дух в теле или материальной 
оболочке. Примерно в ХVI в. в Германии слово «психе» было соединено со 
словом логос (слово или изучение). Так появился термин «психология» — 
изучение души или духа человека. До сих пор неясно, кому принадлежит 
этот термин. Называют такие имена, как Меланхтон, Фрейгиус, Гоклениус 
Марбургский. К 1730 г. это слово использовали в современном смысле 
Х. Вольф в Германии, Хёртли — в Англии, Бонне — во Франции. Однако и 
в то время термин «психология» означал «изучение психе, или души». 
Предшественниками научной психологии считаются Фрэнсис Гэлтон, 
Герман фон Гельмгольц, Густав Фехнер. Густав Фехнер (1801—1887) считал, 
что закон взаимосвязи между разумом и телом можно выразить в виде количественного соотношения между чувственным восприятием и материальным стимулом. Вскоре эта формулировка стала известна как закон Фехнера:
S = K log 1 (интенсивность чувственного восприятия пропорциональна логарифму материального стимула). По словам В. Вундта, именно Фехнер 
впервые ввел в психологию научные методы, точные принципы измерения 
и наблюдения для психических явлений, тем самым открыв перспективы 
психологической науки в строгом смысле этого слова. 
Главное достоинство Фехнера состоит в том, что он отошел от философии и не связывал свое учение со сменой философских систем. Фехнер 
действительно внес необычайный вклад в развитие эмпирической и «измеряемой» психологии. Его «Elements of Psychophisics» («Начала психофизики») справедливо считаются первым выдающимся трудом по психометрии. 
Суть психофизики Фехнера заключалась в том, что дух и материя неразделимы, будучи двумя сторонами одной великой реальности, и его попытки 
измерять аспекты ума были призваны показать эту неразделимость, а не 
сводить дух или душу к материальным объектам и уж конечно не отрицать 
само существование духа или души. Таким образом, подход Фехнера к психологии был разновидностью интегрального подхода: он стремился использовать методы эмпирического анализа и научного измерения не для того, 
чтобы отрицать дух и душу, но чтобы помочь пролить на них свет. 
Историки психологии выделяют период примерно от времени Фехнера 
до Уильяма Джеймса (1842—1910) и Джеймса Болдуина (1861—1934), когда 
зарождающаяся наука психология еще считалась с вечной философией. Эти 
первопроходцы современной психологии умели быть одновременно полностью научными и полностью духовными и не находили ни малейшего противоречия в таком всестороннем подходе. 

Введение
9
Психология представляет собой изучение человеческого сознания и 
его обнаружений в поведении. К функциям сознания относят восприятие, 
желание, воление и действие. Структуры сознания, некоторые аспекты 
которых могут быть бессознательными, включают в себя тело, ум, душу и 
дух. В число состояний сознания входят нормальные (например, бодрствование, сон со сновидениями, глубокий сон без сновидений) и измененные 
формы сознания (например, неординарные состояния, медитативные состояния). В число модусов входят эстетический, моральный и научный. 
Развитие сознания охватывает весь спектр от доличностного к личностному 
и надличностному, от подсознательного к самосознанию и сверхсознательному, от Оно к Эго и Духу. Соотносительные и поведенческие аспекты 
сознания относятся к его взаимодействию с объективным внешним миром 
и социокультурным миром общих ценностей и восприятий. 
В ходе исторического развития психологии разные ее школы зачастую 
выбирали один из этих аспектов необычайно богатого и многогранного 
феномена сознания и объявляли, что это единственный аспект, достойный 
изучения. Бихевиоризм сводил сознание к его наблюдаемым поведенческим 
образцам. Психоанализ сводил сознание к структурам Эго и их взаимодействию с бессознательным, т.е. с Оно. Экзистенциализм редуцировал сознание к его личностным структурам и модусам интенциональности. Многие 
школы трансперсональной психологии изучают лишь измененные состояния сознания, не имея связной теории развития структур сознания. Восточная психология, как правило, хорошо описывает развитие сознания от 
личностного к надличностным уровням, но не располагает глубоким истолкованием более раннего развития от до-личностного к личностному. Когнитивная психология неплохо применяет научные эмпирические методы, 
но зачастую сводит сознание к его объективным аспектам, нейронным механизмам и биокомпьютерным функциям, разрушая таким образом жизненный мир самого сознания. 
Специалисты отмечают, что претворять психическое в жизнь можно 
разными способами. Легче всего это сделать через освобождение психических феноменов от проклятия аналитического разума. Это процесс включает превращение самого аналитического разума в объект рефлексии и осознание его пристрастия к психопатологии. Многие исследования показывают, что с психическим что-то «не в порядке». Поэтому необходим анализ 
представлений о психическом в диагностических категориях. 
***
Моя первая книга о психоанализе «Клиническая психология» вышла в 
2001 г. Вот уже более десяти лет я читаю лекции о психоанализе студентам 
различным московских университетов, главным образом в Московском 
государственном университете технологии и управления, в котором я заведую кафедрой психологии. Я веду также образовательные курсы по психоанализу. Многие приходят на курсы не только, чтобы получить знания. Мы 
невольно становимся свидетелями различных жизненных судеб, которые 

интересны именно в клиническом аспекте. Кроме того, в Клинику глубинной психологии обращаются люди, которые нуждаются в психологической 
коррекции. Словом, читатель нашел в том издании не только теоретические 
рассуждения, но и различные практические иллюстрации. 
Книга, которую вы сейчас держите в руках, также включает весьма значительное число клинических историй. Кто же ее герои и персонажи? Часто спрашивают: существует ли тайна психологической исповеди? Можно ли 
рассчитывать, что приватная беседа не станет достоянием других людей? 
Разумеется, секретность информации, которую сообщает пациент, должна 
быть гарантирована. Но не случится ли так, что кое-кто из моих пациентов 
узнает себя в том или ином образе, в тех или иных обстоятельствах? Отвечу 
сразу: этика психолога неукоснительно соблюдается в этой книге. Но ведь и 
без конкретных историй тоже нельзя. 
Лет двадцать назад я написал пьесу «Клиника неврозов». Главным персонажем ее был Борис Маркович. Близкие люди знали, что прототипом 
моего героя был известный академик Марк Борисович (без фамилии). Когда отрывок из пьесы был напечатан в «Литературной газете», мне стали 
звонить и допытываться, кто скрывается за каждой фамилией персонажей. 
Рождались невероятные предположения и допущения. И был звонок главного редактора журнала «Вопросы философии» Вадима Сергеевича (без 
фамилии). Он был разгневан: 
— Почему вы изобразили меня в пьесе в таком саркастическом виде? 
С чего вы взяли, что это вы? 
— Но ведь у председателя профкома фамилия Семенов.  
— И что же? 
— Значит, вы имели в виду меня. 
— А какие фамилии, — спросил я, — нужно давать литературным персонажам? Как ни назови, все равно фамилии могут совпасть. 
Итак, все клинические истории, рассказанные в этой книге, подлинны, 
а вот фамилии и имена изменены до полной узнаваемости, так что читатель 
легко догадается, о ком идет речь. 
Вы почувствовали иронию?..