Одновременно с книгами в научную библиотеку СГУ поступила часть архива А. П. Скафтымова. Материалы архива А. П. Скафтымова и его библиотека тесно связаны между собой. Дополняя друг друга, они отражают жизнь и деятельность ученого, его творческие интересы, замыслы, в них мы находим оценку его исследовательских работ. Поэтому весьма важно изучать и библиотеку, и архив в неразрывном единстве.
     *****
     Эпистолярный архив А. П. Скафтымова насчитывает 268 писем, из них:
     а) писем частного характера — 52;
     б) писем официальных учреждений— 15;
     в) писем учеников— 15;
     г) писем ученых— 186.
     Хронологически все письма охватывают период с 10 марта 1909 г. по 21 июля 1967 г. Они адресованы в Астрахань: 1-я мужская гимназия, Его Высокоблагородию преподавателю А. П. Скафтымову; в Саратов: место Очкино, 9 линия (передать Александру Скафтымову), ул. Никольская, гимназия Добровольского, преподавателю Александру Павловичу господину Скафтымову, ул. Малая Кострижная, ул. Крапивная, ул. Камышинская, ул. Рахова, профессору А. П. Скафтымову.
     Письма интересны отзвуками жизни тех лет, которые все дальше и дальше уходят от нас, становятся историей. Письма вводят нас не только в литературоведческую жизнь. Они постепенно, штрих за штрихом раскрывают личность А. П. Скафтымова, освещают различные этапы его научной деятельности.
     Видимо, один из друзей А. П. Скафтымова по духовной семинарии (подпись: Твой Андрей) 5 мая 1910 г. пишет ему: «У нас сейчас пост, и мы говеем, конечно, только на словах, по неволе, из-под палки. На масленицу в Ивановку не поехал, причина — тебя нет». И далее: «Ты не можешь себе представить, как я по тебе соскучился; чем ты меня приворожил к себе, я теперь доподлинно объяснить не смогу: вероятно уж натура у тебя такая, располагать к себе; нравится твоя простота и задушевность и отклик на чужие беды». Много позже, 9 марта 1943 г. Е. Воробьев писал Александру Павловичу, что, прочтя в газете «Коммунист» объявление о лекции, которую будет читать профессор СГУ Скафтымов, «вспомнил молодого студента Варшавского университета, члена Волжского землячества, который очень помог мне просуществовать чуть ли не 2 учебных года в Варшаве». Дело в том, что Воробьев очень нуждался в те годы и студент 4 курса Скафтымов отдал ему два своих урока.
     Интересны письма (их 5) от Г. Широкова, с которым, видимо, Александр Павлович начинал работать в Астрахани, откуда один уехал в Саратов, а другой — в Пермь. Письмо от 16 сентября 1915 г.: «Живу в номерах, т. к. обзаводиться собственной квартирой благодаря войне крайне дорого, да и нет их, квартир-то: Пермь запружена солдатами и беженцами... Вообще, война, с каждым днем громче и громче заявляя о себе, начинает понемногу застилать все другие интересы и стороны жизни...»
     Война «заявляет о себе» и в одном из писем 1916 г., которое из Германии, из плена прислал Александру Павловичу Георгий Покровский: «...передо мной теперь опять старый вопрос: как жить? На позициях его не было и я себя хорошо чувствовал. Но пуля попала в верхнюю часть ноги, ошиблась на несколько вершков и теперь опять надо жить». Покровский спрашивает в этом же письме: «... ты 3 года уже живешь самостоятельно! Что с торбой? Растешь? Прямо или в сук?» Заметим, что Александр Павлович рос прямо — именно тогда появилась первая его исследовательская работа «Лермонтов и Достоевский». В эти годы Александр Павлович не только преподает русский язык и словесность в гимназиях Астрахани, а позже и Саратова, но и углубленно занимается вопросами литературы. С 1921 г. он работает на кафедре русской литературы Саратовского университета, впоследствии и педагогического института. Доктор филологических наук, заслуженный деятель науки РСФСР, награжденный орденом Ленина, Александр Павлович Скафтымов в течение 30 лет стоял во главе кафедр русской литературы СГУ и педагогического института, читал курсы истории отечественной литературы и критики, русского народного творчества, вел научные семинары по творчеству Достоевского, Л. Толстого, Чернышевского, Островского, Чехова и интенсивно работал как исследователь. На заре советского литературоведения Александр Павлович Скафтымов одним из первых осуществил целостный анализ произведений русского героического эпоса в монографии 1924 г. «Поэтика и генезис былин». Его интерпретация художественного наследия Чернышевского, цикл работ о Чехове и многие другие его работы общепризнанны, неоспоримы среди литературоведов.
     О месте и авторитете А. П. Скафтымова-ученого говорят письма из учреждений. В них — предложения участвовать в работе над чеховским томом «Литературного наследства», написать «часть статьи «Русская литература», а именно XIX век» в том «Литературной энциклопедии», приглашение на IV международный съезд славистов и т. п.
     Глубокой признательностью проникнуты письма учеников А. П. Скафтымова. Из Перми пишет Маврина-Демихонская: «Вам обязана я интересом и любовью к науке», «желанием исследовать, разбуженным Вами в университете» — и как итог шлет учителю свой труд. Книгу о Дежневе шлет А. П. Скафтымову В. Н. Кедров из Ленинграда. «Учился у Вас в 1922 году в Саратовском промышленно экономическом техникуме, затем в университете», — пишет он. В 1960 г. один из корреспондентов пишет Александру Павловичу «...я познакомился с калмыцким писателем, который с большой нежностью вспоминал Вас. Его фамилия Каляев. Он учился в Саратове в 20-х годах».
     Восемь писем (1952 — 1959 гг.) адресованы А. П. Скафтымову В. Г. Седовой (в студенческие годы — Отрепьева). Судя по этим письмам, Александр Павлович живо интересовался ее научной работой, настаивал на ее продолжении, давал советы и даже присылал книги. Любопытную деталь встречаем в одном из писем Седовой 1959 г. «... была в институте методов обучения в Москве, разговаривала с Н. В. Колокольцевым. В Академии педагогических наук Вас очень уважают. Но назвал Вас методистом. Ваша работа («Преподавание литературы в дореволюционной школе») входит в список обязательной литературы для сдачи кандидатского экзамена по методике литературы».
     О широте и глубине научных интересов А. П. Скафтымова пишет доктор филологических наук В. А. Ковалев: «Некоторые считают Вас лучшим знатоком творчества Чернышевского, другие — исследователем фольклора, третьи — теоретиком литературы, четвертые — чеховедом, пятые — текстологом... Это все не охватывает Вашей сути. Вы литературовед-стилист. Вы обладаете редкостной способностью видеть тайны писательского мастерства» (1.1. 1959). Профессор М. Л. Тройская дополняет мысль В. А. Ковалева в письме от 20.1.1959 г.: «...с присущим Вам мастерством Вы так тонко анализируете особенности психологизма Стендаля, как этого еще не делали наши стендалеведы».
     Наиболее значительна по объему и содержанию часть эпистолярного архива А. П. Скафтымова, состоящая из писем ученых. Всего писем 186: от советских ученых — 175, от зарубежных — 5 и 6 писем написаны четырьмя авторами, имена которых установить пока не удалось. Письма ученых написаны в период с 28 марта 1917 г. по 27 июля 1967 г. Корреспондентов 81, среди них М. К. Азадовский, Н. П. Андреев, М. П. Алексеев, С. Д. Балухатый, Н. Ф. Бельчиков, А. С. Бушмин, Г. А. Бялый, Н. К. Гудзий, Г. А. Гуковский, A. С. Долинин, Б. П. Козьмин, П. Н. Сакулин, B. В. Сиповский, Ю. М. Соколов, К. И. Чуковский, Б. М. Эйхенбаум, И. Г. Ямпольский.
     Со студенческих лет бережно хранил А. П. Скафтымов книгу «Семинарий по истории русской литературы (проф. И. И. Замотин). Рефераты по изучению биографии Лермонтова и его произведений. 1911/12 акад. год» (Варшава, типо-литография т-ва Б. А. Букаты»). На с. 3-12 помещен реферат студента III курса Ал. Скафтымова «Отголоски мотивов Лермонтовской поэзии в произведениях Достоевского», который заканчивается словами: «Сделанный очерк не исчерпывает всех мотивов, общих Лермонтову и Достоевскому. Есть еще и другие, более мелкие черты, которые необходимо должны иметь место в более подробном рассмотрении...» Таким «более подробным рассмотрением» и явилась статья А. П. Скафтымова «Лермонтов и Достоевский» в «Вестнике образования и воспитания» за 1916 г. Видимо, статья была послана им своему учителю по Варшавскому университету И. И. Замотину, позже академику АН БССР. В открытке от 28.III. 1917 г. И. И. Замотин пишет своему бывшему ученику: «Очень радуюсь Вашему решению продолжать научную работу». В последующие годы многие писали А. П. Скафтымову, и одна мысль объединяет эти письма: «Наука движется вперед руками таких ученых, как Вы» (из письма А. Ф. Абрамовича, автора ряда работ по эстетике Чернышевского, от 24.VIII.1959 г.).
     В 1923 г. А. П. Скафтымов утвержден профессором кафедры русской литературы СГУ. «Ваш первый дебют с университетской кафедры выгодно отличается проникающей Вашу лекцию живой мыслью», — пишет ему 5.VIII. 1924 г. Н. Ефимов, автор ряда работ по методологии литературы.
     Научные интересы Александра Павловича в эти годы сосредоточены на устном народном творчестве. Итог — монография «Поэтика и генезис былин. Очерки» (Москва — Саратов, 1924). Ее высоко оценил крупнейший фольклорист Н. П. Андреев в письме от 8.III.1925 г.: «Ваша работа представляет чрезвычайный интерес». Н. Ефимов называет ее «нужным и ценным вкладом в изучение былевой поэзии» (в письме от 5.VIII. 1924 г.).
     Одновременно Скафтымов начинает изучать творческое наследие Н. Г. Чернышевского. Начало — многообещающее. «Для меня (да и для всех нас, словесников) тема Вашей работы представляет несомненную ценность», — отзывается 24.11.24 г. П. Н. Сакулин, академик, которому А. В. Луначарский писал: «...для литературоведения было бы счастьем иметь побольше таких работников, как Вы».
     Работы А. П. Скафтымова 1926 — 1929 гг. — «Роман Чернышевского «Что делать?» (его идеологический состав и общественное воздействие)», «К «мелким рассказам» Чернышевского», «Неизданная повесть Чернышевского «Отблески сияния», «Чернышевский и Жорж Санд» — одобрительно встречены крупнейшими литературоведами: «Работа Ваша так пленительно хороша во всех смыслах, что мне неудержимо захотелось послать Вам дружеский отклик-привет А. С. Долинин. 22.VI.1926 г.»; «...анализ романа Чернышевского — исчерпывающий этюд и бесспорно самое ценное из всего, что у нас когда-либо писано об этом романе». А. И. Белецкий (впоследствии академик АН СССР и АН УССР, директор института литературы имени Шевченко) (в письме от 12.II.1929 г.).
     По поводу труда «Н. Г. Чернышевский. Литературное наследие. Т. 2. Письма» (М.; Л., 1928) отозвался Н. П. Сакулин в письме от 8.V.1929 г.: «Как видно из письма, кое-чем Вы недовольны. Но, конечно, это все мелочи. А книга содержит ценнейшие материалы. Всякий скажет Вам за нее спасибо».
     К 30-м гг. круг научных интересов А. П. Скафтымова расширяется. Он изучает творчество А. Н. Радищева, Ф. М. Достоевского, Л. Толстого. К. сожалению, писем этого десятилетия мало, всего 9. Деловой характер носят письма Б. П. Козьмина, историка, литературоведа, научного сотрудника института истории АН СССР, постоянно работавшего в «Литературном наследстве». Он предлагает А. П. Скафтымову принять участие в «подготовке текста и комментировании» томов Полного собрания сочинений Н. Г. Чернышевского. Этот факт свидетельствует об авторитете саратовского ученого.
     Представляют немалый интерес письма Александра Михайловича Евлахова. До нас дошло 19 писем. Знакомство ученых началось в Варшаве, где Евлахов после окончания в 1903 г. Санкт-Петербургского университета читал курс романо-германской филологии. Книга «Лекции по истории всеобщей литературы, прочитанные в 1909/10 уч. году приват-доцентом Евлаховым студентам I и II курсов Варшавского университета и слушательницам Высших женских курсов» хранилась в библиотеке А. П. Скафтымова наряду с исследованиями Евлахова последующих лет. В 1925 г. А. М. Евлахов окончил медицинский институт и в последующие годы пристально изучал психиатрию, переписывался с зарубежными психиатрами, написал несколько работ по теории художественного творчества.
     В 20-е гг. А. П. Скафтымов полемизировал с А. М. Евлаховым, полемика отразилась и во вступительной лекции А. П. Скафтымова в Саратовском университете 27 января 1922 г. Однако это не повлияло на характер их отношений, о чем свидетельствуют письма. «Хотя мы расстались более 20 лет назад — какая-то непрерывная нить тянется между нами... Вы были бы, пожалуй, единственным из моих «учеников», кому хотел бы я довериться после смерти, когда уже защититься нельзя; Вы бы один как следует меня поняли и объяснили со всеми моими недостатками и достоинствами... С Вашей критикой моего «Толстого» согласен вполне (тоже странно, не правда ли, что я всегда почти соглашаюсь с Вашей критикой моих работ, будучи часто резко несогласен с другими)», — из письма от 8.X. 1933 г. «Сколько лет я угощаю Вас своими стихами... А вот Вы за все десятилетия нашей переписки не прислали мне ни одного! Если скажете в оправдание, что не пишете, — не поверю... Вы счастливы уже тем, что можете в игре на пианино найти успокоение, и даже, как сами признаете, наслаждение», — из письма 1958 г.
     30-е гг. были трагичны для А. П. Скафтымова. 7.IV. 1937 г. ему пишет Ю. М. Соколов, по учебнику которого «Русский фольклор» училось не одно поколение филологов, кто возглавил первую в СССР кафедру фольклора в МИФЛИ: «...личные горя одно за другим падают на Вашу голову. Такой жестокости судьбы никак не осмыслишь, не оправдаешь. Старайтесь с головой уйти в работу. Сделайте над собой усилие. Это необходимо и для Вас, и для науки, которая была и должна остаться целью Вашей жизни».
     Александру Павловичу самому нужны были огромные душевные силы, он находил эти силы и для других. «Все, что в Саратове в 34—35 гг. было по-настоящему человечно, связано у меня с памятью о Вашей семье», — пишет ему 14.Х. 1957 г. В. П. Адрианова-Перетц, член-корреспондент АН СССР и АН УССР.
     Как уже говорилось, в годы Великой Отечественной войны в Саратов был эвакуирован Ленинградский университет. Это способствовало личному знакомству А. П. Скафтымова со многими ленинградскими литературоведами. Позже они с теплотой вспоминают об этом времени. «Порадуйте меня подробным письмом. Выражение «порадуйте» — не фраза. Обо всех наших встречах в Саратове я вспоминаю с непременно теплым чувством и не перестаю сожалеть, что Вы живете так далеко», — из письма В. Е. Максимова (известного исследователя творчества Н. А. Некрасова Евгеньева-Максимова) от 15.IX. 1950 г.; «...нас связывают помимо литературоведения (которое часто разъединяет!) воспоминания о трудных годах, когда мы встречались в Саратове», «Я пошлю Вам оттиск — как в ответ на Ваш подарок, так и в память нашего саратовского спора о Печорине. Помните?» — из писем Б. М. Эйхенбаума, одного из виднейших советских текстологов, написанных им в 1959 г.
     И. Г. Ямпольский, исследователь русской демократической литературы XIX в., в письме от 9.Х. 1947 г. пишет А. П. Скафтымову: «Несмотря на трудную жизнь, сохранились очень хорошие воспоминания о Саратове», а позже, 29.VII.1958 г., вспоминает, как осенью 1943 г. Г. А. Гуковский повел его, Ямпольского, к Скафтымову, как потом Александр Павлович заходил в гостиницу «Россия», где жили эвакуированные в Саратов профессора и преподаватели Ленинградского университета. «...Я всегда радуюсь, когда в разговоре с друзьями возникает Ваше имя, дорогое для меня с саратовских времен», — из письма Г. А. Бялого от 31.XII.1958 г.
     В 40-е гг. А. П. Скафтымов обратился к творчеству А. П. Чехова. В письмах виднейших литературоведов дана высокая оценка его исследованиям этих лет. «Я просто не успеваю Вас благодарить и поражаться Вашей исключительной энергией и работоспособностью. С большим интересом прочитал Вашу статью об Иванове. Все эти ваши «чеховские» статьи исключительно интересны и заставляют с нетерпением ждать книги, главами которой они, по-видимому, являются...», — пишет М. К. Азадовский З.Х.1948 г. «Я прочитал ее с большим интересом, находя в ней — а это всегда бывает очень приятно — свои собственные до Вашей статьи неоформленные мысли. Вам нужно обязательно издать книгу о Чехове», — замечает И. Г. Ямпольский в письме от 28.II.1949 г. «Для меня лично Ваши работы о Чехове во всей обширной чеховской литературе идут номером первым» — из письма Г. А. Бялого от 8.III.1949 г. 19.II.1949 г. о чеховских статьях А. П. Скафтымова отозвался Г. А. Гуковский, исследованиям которого присуща широта историко-литературного анализа: «Опять убедился, что о Чехове никто у нас не пишет так глубоко и тонко и вообще хорошо, свежо и изящно».
     В 31-м т. «Ученых записок СГУ» за 1952 г. была помещена статья А. П. Скафтымова «Белинский и драматургия А. Н. Островского». По поводу этой статьи отзывается профессор ЛГУ И. П. Еремин: «Здесь речь не по поводу литературы, а о самой литературе. О ней ведь так редко пишут у нас, к сожалению, вероятно потому, что это очень трудно, а научиться, по-видимому, невозможно, не имея специального «глаза» (19.XI.1953 г.) и У. Р. Фохт: «Ваша интерпретация нова и верна» (25.III.1953 г.).
     Буквально поток писем хлынул к А. П. Скафтымову, когда в 1958 г. в Саратове вышел сборник его работ «Статьи о русской литературе».
     Почти каждое письмо начинается с сожаления о том, что в этот сборник не вошли работы А. П. Скафтымова о Достоевском. Об этом пишут Г. А. Бялый, Н. Я. Берковский, Б. Я. Бухштаб, В. А. Ковалев... Многие письма содержат характеристику научного творчества А. П. Скафтымова в целом.
     «Читая их (статьи. — Н. П.) подряд, видишь Вас, имеешь возможность говорить с Вами много и долго. Статьи превосходны сами по себе». Академик М. П. Алексеев (5.I.1959 г.).
     «А самое замечательное то, что в наше динамичное время все статьи сборника, даже с датой 1924 года, сохранили свою научную актуальность, свежесть, интерес. Нужно ли лучшее доказательство высокого класса Вашего научного творчества!» С. А. Макашин, один из редакторов «Литературного наследства» с возникновения этого издания в 1931 г. (25.III.1959 г.).
     «Издавна, начиная с «Поэтики былин», слежу за Вашим научным творчеством, проходившим всегда в благородных тонах, без всякого стремления угодить преходящим вкусам». Академик А. И. Белецкий (2.I.1959 г.).
     «Вы издавна уже занимаете в нашей науке о литературе собственное, свое, независимое место... Из Праги мне ответили, что Скафтымов — автор очень известный на Западе, особенно в Америке». Н. Я. Берковский (5.ХI.1959 г.).
     «Более 30 лет прошло со времени публикации первых из помещенных в сборнике работ, а их новизна, актуальность сегодня не меньшая, чем в свое время, вернее — большая, т. к. только в наши дни литературоведение в целом уразумело наибольшую значимость именно подобного рода исследований... Ваши работы стоят у начала развития целой школы советских литературоведов, из которых каждый по-своему, но в духе именно Ваших трудов, успешно раскрывает содержательное значение формы литературных явлений — Тагер, Михайлова, Бурсов, Орлов и др.». У. Р. Фохт (7.1.1959 г.).
     Во 2 номере журнала «Русская литература» за 1959 г. была напечатана статья А. П. Скафтымова «Образ Кутузова и философия истории в романе Л. Толстого «Война и мир». Из откликов на эту работу: «Я совершенно не согласен с Вами — ни по вопросу о Кутузове, ни по вопросу о философско-критических взглядах Толстого, но, видно, так тому и быть должно», — из письма Б. М. Эйхенбаума от 4.IX.1959 г. «Статья (о Кутузове) крайне интересна... но для меня не менее (если не более) важна и другая сторона: нравственная, если уж пользоваться терминами 19 века, и Ваш нравственный подтекст (не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их) мне представляется чрезвычайно современным...», — из письма профессора Тартуского университета Б. Егорова от 22.XI.1959 г.
     В том же 1959 г. В. Г. Базанов писал А. П. Скафтымову: «...желательно, чтобы в журнале «Русская литература» появилась рецензия-портрет на Скафтымова».
     Своеобразными эпистолярными «рецензиями-портретами» на А. П. Скафтымова можно считать письма к нему К. И. Чуковского и А. С. Бушмина, члена-корреспондента АН СССР. Написаны они почти одновременно: 4 января 1959 г. К. И. Чуковским в Москве и 8 января 1959 г. А. С. Бушминым в Ленинграде.
     «Дорогой А. П., — начинает Чуковский, патриарх советского литературоведения. — Сердечно благодарю Вас за Ваш великолепный подарок. Хотя многие статьи были мне известны и раньше, но каждая из них сильно выиграла от соседства с другими, каждая как бы получила новую силу и красоту от двух соседних. Именно красоту, потому что нет ничего прекраснее, чем самостоятельная человеческая мысль, ломающая все застарелые неправды и полуправды. Ваша книга именно такова. Как восхищался я статьей о Радищеве, где дана полная переоценка хваленому «Путешествию...». После того, как о Радищеве написаны сотни книг, статей, брошюр — после Пушкинской знаменитой статьи — Вы умудрились сказать нечто никем не сказанное — и притом, непререкаемо верное. То же — о Чехове. О том, что в «Палате» он боролся не с Марком Аврелием, а с Шопенгауэром, а в «Моей жизни» скорее всего с Ренаном — причем попутно устанавливаются подлинные, а не воображаемые, выдуманные журналистами точки сближения Чехова с Толстым. И как великолепно сказано о том, что в дочеховской бытовой драме всегда события поглощали быт и что после экспозиции в каждой пьесе вся пьеса уходит в событие, а у Чехова — и тут следует проникновеннейшее объяснение «движущегося, неостанавливающегося процесса общего бытового обихода», ибо события у Чехова отводятся на периферию. Мне кричать хотелось от восторга, когда я — ночью, в палате санатория — перечитывал эти страницы. Какая точность сложнейших формулировок, в создании которых Вы непревзойденно сильны. Я сначала подчеркивал «состояние жизненной обманутости», «замкнутость персонажа в пределах одной страсти», «гармонию между психическим обликом и наружностью, жилищем и даже улицей», < . . . > и т. д. А потом увидел, что придется исчеркать всю книгу, ибо самобытные колоссально обобщенные мысли, чеканно сформулированные как бы мимоходом — и есть Ваша главная специальность. Какие, например, перспективы, горизонты включает в себе скромно высказанная в двух строках мысль: «Всякое генетическое рассмотрение былин требует предварительного раскрытия внутреннего конструктивного смысла ее частей». Вообще, когда читаешь Вашу книгу, кажется, что поднимаешься на крутую гору — и с каждым шагом перед тобой развертывается новое, чего не видел за секунду до этого. Но восходить на крутые горы трудно и потому Ваша книга трудна для людей, не привыкших думать. Вообще, Вы делаете огромный комплимент читателю, предполагая его таким же вдумчивым, самостоятельно мыслящим, далеким от стадных предрассудков, способным на такие крутые подъемы. Мое несчастье в том, что испорченный писанием детских сказок и фельетонов я считаю себя вынужденным писать афишно, плакатно, слишком крупными литерами, хотя и мне случалось думать петитом. Вы же позволяете себе роскошь думать fur Wenige — и в этом Ваша огромная сила — вескость (весомость — надписывает К. Чуковский сверху. — Я. Я.) Вашей книги. Вы нигде не делаете уступки читателю, требуя от него такой же интенсивности мышления. Книга Ваша значительно больше своего объема, оттого-то она, вот увидите, — будет поразительно живуча, окажется необычайно прочна... Сердечно благодарю за Вашу всегдашнюю снисходительность ко мне, поздравляю с Новым годом и с замечательной, мудрой книгой, которая поднимает температуру всего нашего литературоведения. Ваш Чуковский.
     P. S. Вспомнил о Лопахине. Сволочи актеры, которые изображают его «кулачком» — и только очень пугали Чехова. И он потом уже после того, как пьеса была поставлена, вставил «у тебя тонкие пальцы», но актерам наплевать».
     «Глубокоуважаемый Александр Павлович! — пишет А. С. Бушмин. — Благодарю Вас за присылку книги «Статьи о русской литературе», получить которую мне было очень приятно.
     Я не имел случая лично встречаться с Вами, но это обстоятельство не помешало мне с давних пор питать к Вам и трудам Вашим глубокое уважение и чувство искренней симпатии. Евграф Иванович (Покусаев. — Н. П.) часто говорил о Вас, укрепляя мои добрые чувства к Вам как к ученому и человеку». Далее А. С. Бушмин вспоминает первое знакомство с трудами Александра Павловича Скафтымова, когда в 1939 г. он, аспирант МИФЛИ, изучал «Поэтику и генезис былин»: «Подробный конспект книги хранится у меня и сейчас и содержит множество выписанных формулировок, которым мне хотелось подражать как превосходным образцам литературоведческих квалификаций и характеристик...
     Теперь я прочел присланную Вами книгу... Скажу несколько слов о впечатлениях.
     Прежде всего о жанре Ваших исследований. ...Исследования, которые ставят в центре вопросы формы и содержания в их сложном взаимодействии и единстве, встречаются реже и менее удаются. Вы работаете, как мне представляется, в этом самом «дефицитном», самом важном и самом сложном жанре литературоведения. Каковы бы ни были конкретные темы Ваших исследований, Ваш анализ всегда устремлен к постижению логики движения художественной мысли писателя, к распознаванию сложной «тайны» рождения, генезиса литературного явления, рассматриваемого как органическое единство содержания и формы. Поэтика, от которой многих и надолго отпугнули формалисты, выступает в Ваших работах свободной от мертвящих схем формализма, выступает как сложное производное многих объективных и субъективных факторов, восходящих к тому единому, что Вы обобщаете в понятии «философия жизни» писателя. Поэтому Ваши работы, помимо их специального, конкретно-тематического назначения, поучительны в плане литературоведческой методологии. ... Замечу также, что и слог Ваших работ я воспринимаю, как воспринимает ищущий ученик опытного мастера. Слог емкий, гибкий, не всегда простой (потому что и вопросы трактуются не простые), но отличающийся ясностью логики, свободный от бродячих слов и выражений».
     Заканчивая письмо от 7.1.1959 г., посвященное сборнику «Статьи о русской литературе», У. Р. Фохт писал: «Составляйте, не откладывая, следующий сборник!»
     Следующий сборник под названием «Нравственные искания русских писателей» вышел уже после смерти А. П. Скафтымова в Москве в 1972 г. Его издание было осуществлено группой саратовских учеников А. П. Скафтымова по инициативе и под руководством Е. И. Покусаева.
     Краткий обзор эпистолярного архива А. П. Скафтымова имел своей целью показать письма как ценнейший своеобразный источник, дополняющий литературно-критические работы и мемуары. Письма помогают нам увидеть А. П. Скафтымова, интеллигентного, чуткого, широкообразованного человека, почувствовать обаяние его личности.
     «Я ощущаю Вас настолько близким себе человеком, что мне странно вспоминать, что я никогда не видел Вас», — писал Б. Я. Бухштаб 29.XII. 1959 г. «Образ Ваш все тот же в моей памяти и моем сознании, такой же молодой, вдохновенно думающий и постигающий...», — читаем в письме А. С. Долинина от 6.V. 1959 г., впервые написавшего А. П. Скафтымову еще 10.Х. 1925 г.
     Знакомство с библиотекой А. П. Скафтымова, с его эпистолярным архивом показывает формирование обширных читательских и исследовательских интересов ученого, расширяет представление о его педагогической и научной деятельности, помогает оценить его вклад в советское литературоведение, а также дает интересные сведения о развитии книгоиздательства в первые годы Советской власти.
     
     Copyright © Н. А. Попкова