Сушицкий, В. Саратовская дружба Н. Г. Чернышевского [Текст] / В. Сушицкий // Поволжская правда. - 1928. - 25 нояб. (№ 141 (274)). - С. 3 : портр.

Саратовская дружба Н. Г. Чернышевского

- Да будет целью жизни и деятельности каждого из вас: славянский союз, всеобщее равенство, мир и любовь, - писал Н. И. Костомаров, член Кирилло-Мифодиевского общества, отсидевший за свои украинофильские тенденции в Петропавловской крепости и прибывший в саратовскую ссылку 24 июня 1848 года.

В Саратов его доставил жандармский офицер. Центр предписывал местной администрации «строжайший надзор» за ссыльным.

Все это создавало в глазах саратовских обывателей либеральному профессору репутацию «опасного» революционера.

Губернатор Кожевников, стремившийся не отстать от духа времени, т. е. слыть либералом, принимает меры, чтобы устроить положение Костомарова, который вскоре становится редактором «Губернских ведомостей».

Таким же благоволением «хозяина губернии» стал пользоваться и Н. Г. Чернышевский, получивший в Саратове место учителя гимназии в 1851 году.

Круг образованных и передовых людей тогдашнего саратовского общества (Белов, Стафани, Мордвинов и др.) был не многочислен. Вполне естественно, что молодого человека, каким тогда был Николай Гаврилович привлекало знакомство с Костомаровым, имевшим к тому же революционное прошлое.

Священник Розанов, отражая впечатления того времени, замечал впоследствии: «Костомаров слыл в нашем городе, бог весть чего ради, за человека крайних политических убеждений... Дружба с ним много повредила Чернышевскому в глазах гимназического начальства».

Розанов, как мы видим, прекрасно понимал, что революционный Костомаров далеко не «исчадие революции». Он вместе с тем дал нам и фактическую справку о том, как дружба Костомарова с Чернышевским вредила последнему. Мы знаем из других документальных показаний, что эта дружба не являлась для репутации Чернышевского решающим моментом, ибо за ним много было других «грехов». Но показательно, что в глазах неосведомленного общества сближение молодого педагога с искушенным в политике Костомаровым не предвещало ничего хорошего Николаю Гавриловичу.

Из неопубликованных воспоминаний дочери Мордовцева, Веры Даниловны, рассказывающих о более позднем времени, когда Н. Г. Чернышевский только бывал в Саратове наездами, видно, что спорили на квартире ее отца, преимущественно, на религиозные темы. «Самым страстным спорщиком, - передаст она, - был Костомаров. Его Н. Г.Чернышевский доводил до того, что тот начинал говорить уже чепуху».

И сам Костомаров передает рассуждения Чернышевского именно на религиозные темы. «Бессмертие души, - сообщает он, - есть вредная мечта, удерживающая человека от прямого пути главнейшей цели жизни - улучшения собственного быта на земле. Нас манят какими-то фантастическими, ни для кого непонятными и (буквы отсутствуют)...дами вечного блаженства за гробом и заставляют ради него терпеть на земле всякую кривду и страшиться противостоять против зла.».

«Отсюда, - умозаключает Костомаров, - возникало у Чернышевского и отрицание святости всяких властей, всего того, что имело поползновение стеснять свободу человеческой жизни... Нам нужен радикальный переворот».

И знакток церковности, каким был Костомаров, называет Чернышевского «Моисеем — пророком наших социалистов, в последнее время проявивших свою деятельность в таких чудовищных формах». (Речь идет о 70-х г. г. В. С.).

Не находя данных, чтобы прямо утверждать, что Н. Г. Чернышевский лично способен на насилие, Костомаров солидаризируется с архимандритом Никанором, сравнившим Чернышевского с тем бесом, который, приняв личину ангела, стал от этого еще более опасным.

Именно, что в политических вопросах Костомаров и Чернышевский совершенно не сходились: слишком разные по своей классовой принадлежности и умонастроению они были люди.

Либерал Костомаров постепенно растерял на своем жизненном пути увлечения былых лет. А дружбе был положен формальный предел новыми петербургскими знакомствами Чернышевского, а вскоре и поведением самого Костомарова во время студенческих волнений. С этого момента охлаждение переходит во вражду.

Саратовская дружба Чернышевского с Костомаровым несомненно была основана не на идеологической близости, а лишь на почве стремления к общению образованных людей в медвежьем углу.

В. СУШИЦКИЙ