Марко Брун. "Азеф" [Текст] : пьеса А. Толстого и П. Щеголева / Марко Брун // Саратовские известия. - 1926. - 20 апр. (№ 89). - С. 3. - Расшифровка псевдонима взята из : Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей : в 4 т. / ред. Б. П. Козьмин ; подгот. к печати Ю. И. Масанов. М., 1957. Т. 2. С. 179.

"Азеф"

Пьеса А. Толстого и П. Щеголева

Театр им. Чернышевского

О пьесе Толстого, написанной в сотрудничестве с историком Щеголевым, упоминалось уже в «Сарат. известиях» сейчас же после появления некоторых картин из этой пьесы в «Красной Нови» (январь 1926). «Азеф» - историческая хроника в драматической форме. Отсюда и положительное качество пьесы и ее недостатки. Положительная сторона - исторические факты, бывшие в действительности (за исключением некоторых деталей, напр., романтической фигуры эссэрки Вари, влюбленной в Азефа); слабая сторона - отрывочность, калейдоскопичность, пестрота, - лишающие пьесу драматической цельности. В центре «великий провокатор» - Азеф. История развенчала Азефа и из романтического злодея, каким он представляется некоторым, - сделала его тем, что он был на самом деле: карьеристом-негодяем, «типичным мещанином по натуре и коммерсантом по призванию», скопившем на предательстве солидное состояние, на которое, вместе со своей последней подругой жизни, бывшей кафешантанной певицей госпожой №, Азеф мирно доживал в Берлине дни своей позорной жизни*). Таким Азеф изображен и в пьесе Толстого.

Перед зрителем проходят эпизод за эпизодом предательской работы Азефа, связанной с жизнью охранки. Среди этих эпизодов есть очень удачные - напр., полные юмора сцены в «школе филеров» московского охранного отделения, также хорошо построена картина увертливости Азефа - почти уже разоблаченного, но ловко и смело дурачившего «свято веровавших» еще в него товарищей по партии; хорошо выписаны отдельные фигуры - суетливо-болтливого Чернова, «раскаявшегося» филера Девяткина (прекрасно играет Колобов), видного сыщика московской охранки Медникова (с большим юмором играет роль Высоцкий) и др. Но в целом пьеса оставляет впечатление торопливо сделанной «сенсационной новинки сезона». При чтении отдельных картин (в «Красной Нови») этого не чувствовалось; на сцене все эти недостатки бросаются в глаза. А неудачная постановка еще больше усиливает это впечатление. Значительная в чтении, напр., сцена в маскараде, где Рачковский искушает Азефа на новое предательство, вышла суматошной, и в этой суматохе от неудачно-поставленных танцев потонул смысл главных сцен этой картины; сцена свидания Азефа с ЦК партии в Щвейцарии поднята на такие высокие подмостки, что из партера хорошо виден только неизвестно для чего поставленный на этих «швейцарских» вершинах большой красный зонт; под колосники ушла и сцена суда над Азефом, и из этого театрального «поднебесья» целиком были видны только части некоторых фигур. Это еще больше рвало и без того «отрывочную» пьесу.

Роль Азефа играл Слонов. Талантливому артисту не удался этот образ. Не было определенного, выдержанного рисунка; не чувствовалось, что Азеф ведет расчетливую, опасную игру. Напротив, моментами Слонов впадал в мелодраматизм, заставляя Азефа плакать горючими слезами. Это менее всего похоже на Азефа, который не был ни слезлив, ни сентиментален, ни вообще склонен к раскаянию.

И все же, несмотря на недочеты и в пьесе и в постановке, - не бесполезно посмотреть спектакль. Поучительно вспомнить о провале партии, которая строила революционные планы не на движении организованных трудящихся масс, а на заговорах, бомбах и личном героизме... В такой обстановке неизбежно должен был появиться провокатор вроде Азефа. И его предательство так же неизбежно должно было нанести партии сокрушительный моральный удар.

Марко Брун

*) См. кн. Николаевского «Последние дни Азефа»; об этой книге в свое время в «Сарат. Изв.» дан подробный отзыв.