Марко, Брун [Архангельский Н. М.]

Выставка работ В. Юстицкого / Брун [Архангельский Н. М.] Марко // Известия Саратовского Совета рабочих и Кр. Арм. депутатов, губисполкома, губкома РКП и оргбюро Нижне-Волжской области. - Саратов. - 1923. - 20 сент. - С. 3. - Расшифровка псевдонима взята из : Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей : в 4 т. / ред. Б. П. Козьмин ; подгот. к печати Ю. И. Масанов. М., 1957. Т. 2. С. 179.

В Радищевском музее открыта выставка работ В. Юстицкого.

Вот художник, на котором с барометрической чувствительностью, отразились характерные черты и вехи нашей переходной эпохи в искусстве.

Революция искусства началась задолго до открытой социально-политической революции. Ломались старые формы, мертвечиной веяло от привычных сюжетов, и художники в мучительных поисках метались из стороны в сторону, не находя твердой почвы под ногами. И это не только в области живописи. Когда валится старый строй жизни, вместе с ним валится все, в том числе и старое искусство, всегда носящее на себе нестираемые черты общественно-политического бытия. Текучесть, зыбкость революционного момента привела к текучести форм и сюжетов в искусстве, в частности — в живописи. И Юстицкий послушно, шаг за шагом, идет за «духом времени».

Отчаявшись в старой живописи, - он приходит к ее отрицанию (1919-20 г.г.). Он, послушный зову машинизма, ищет решения вопросов искусства в конструктивных построениях, и вот перед нами «картины» каких-то «беспредметных конструкций» - перекрещивающейся в разных плоскостях проволоки, подобие аппаратов из чугуна и жести и т. п. (1920 г.).

Но стихия живописца, живущая в душе художника, не может удовлетвориться мертвым бесконечным материалом, и Юстицкого тянет к красочному пятну — к восстановлению прав живописи. На геометрические фигуры художник бросает цветовые костюмы. «Картина» остается «беспредметной», но уже в части своей «живописной» (1921 г.). Еще шаг вперед, и Юстицкий уже у порога современного реализма, но преображенного, переработанного в сложной и пока все еще загадочной живописной лаборатории современности. Это уже «предметная» живопись. Сюжет, принятый в 1919-20 гг., восстановлен в правах, и художник дает почти жанровые картины: «Молочница», «Гадалка», «Торговка сахарином» и т.п. Но в отличие от старых «передвижников» здесь сюжет разработан не литературно, а живописно: рассказ и настроение переданы не рисунком, не композицией сюжета, а тонами, подбором красок и фона к ним. Иначе говоря — живопись окончательно вступает в свои права. Но новая форма все еще не найдена. Художник ее ищет.

Ищет не только в современности.

Он присматривается к мастерам раннего Ренессанса (XIV век) — эпохе во многих отношениях созвучной с нашим творящим новую жизнь моментом; берет у этих мастеров их краски и тона, вплоть до красок и тонов иконописи того времени, - вплоть до дерева, на котором писались старинные иконы, и в эту омертвевшую уже технику пытается вдохнуть живой дух современности. Отсюда — темные тона его картин этого периода. Отсюда дерево вместо полотна. Ищет художник и разрешения перспективных задач отображения разных планов в глазе живописца и обыкновенного зрителя. Но в этой области, как и в других чувствуется, что художник не вышел еще из фазы лабораторных исканий. Это особенно видно на руках персонажей его картин.

Эти руки поражают своей несоразмерностью со всей фигурой: руки великанов на телах пигмеев.

То же — спина, напр., мужчина на картине «En deux» - сдвинутая, как большой горб, вправо. То же «неестественный» поворот головы «Крестьянки».

Глаз профана увидит в этом «безграмотность» рисунка. В действительности это «лабораторный опыт» мастера, который мучительно ищет элементов для будущей законченной, как-то по иному выраженной, картины. В пейзажах Юстицкий уже близок к этой конечной своей цели, и картины этого ряда способен воспринять и обыкновенный зритель без длинных комментариев.

Такова выставка работ Юстицкого.

Мимо нее пройдет дилетант, обыкновенный зритель — равнодушно или даже с усмешкой. Но она несомненно остановит внимание не только специалиста, а и всякого, кто серьезно интересуется причудливыми судьбами современных искусств.

Марко Брун.