Некрасова, Е. С.

Елена Андреевна Ган (Зенеида Р-ва), 1814-1842 : биогр. очерк / Е. С. Некрасова // Русская старина. - 1886. - Т. 51, № 9. - С. 553-574. - с. 565-567: сарат. период. - Окончание. Начало: Т. 51, № 8

И она едет с детьми и с обеими гувернантками опять к родным, которые в это время жили уже в Саратове, где А. М. Фадеев служил сперва управляющим палатою государственных имуществ, а потом исполняющим должность гражданского губернатора.

В этот приезд Е. А. Ган прожила у родных года полтора; здесь у неё родился сын Леонид, которого, по слабости здоровья, кормить сама уже не могла; здесь, несмотря на болезнь, написала и «Суд Света», и «Суд Божий».

В повести «Суд Света», напечатанной в 1840 году, как и в «Идеале», очень много личного. Здесь изображается и скучная бивуачная жизнь, которую вёл автор, и сплетни провинциального общества, которыми осыпали молодую писательницу дамы «просто приятная» и «приятная во всех отношениях». И здесь, как в «Медальоне», две повести: последняя изложена в письме, которое героиня оставляет после своей смерти. Это письмо есть исповедь самого автора; оно писано не чернилами, а слезами, писано как бы с самою реальною, физическою болью.

В первый раз с такою решительностью указывает автор на необходимость для женщины жизни чувства, заменить которую жизнь ума для неё не в силах. «Ум может наполнить существование мужчины: он более живёт жизнью внешнею и свет, который разливают вокруг себя его умственные способности, может отразиться в нём славою, богатством, уважением, даже благословением людей. Ум женщины, как огонёк далёкого маяка, блещет, но не рассеивает окружающего мрака: и если жизнь обвевает её холодом, то не голове отогреть её сердце».

По решительному тону всей повести, и в особенности по независимому взгляду на свет, на его суждение, ясен делается несомненный рост автора. «Суд света, — говорит героиня в своём письме, — теперь тяготеет на нас обоих: меня, слабую женщину, он сокрушит, как ломкую тростинку; вас, о! вас, сильного мужчину, созданного бороться со светом, с роком и со страстями людей, он не только оправдает, но даже возвеличит, потому что члены этого страшного трибунала все люди малодушные. С позорной плахи, на которую он положил голову мою, когда уже роковое железо смерти занесено над моей невинной шеей, — я ещё взываю к вам последними словами уст моих: «Не бойтесь его!, он раб сильного и губит только слабых».

Елене Андреевне в это время было 26 лет. Этот преждевременный рост несомненно должен быть куплен дорогою ценою, не даром автор в такие молодые годы высказывает полное отчаяние в личном счастье. Отчаянный крик героини в её предсмертном письме о сознании жизни без «завтра», о том, что она лишена единственного счастья женщины, счастья сердца — этот крик идёт прямо из груди автора, — недаром он и героиню назвал Зенеидою.

«Что мне ум и талант. Первый даётся случаем, второй приобретается терпением — их может всякий иметь. Но сердце моё — мне одной дано! В нём скрыты были сокровища чувств, рай дружбы и любви, и его никто не видел, не замечал, никто не хотел признать, ни оценить: что же мне в поклонах, в пряных улыбках без сочувствия?..».

Следующая повесть «Суд Божий» отзывается подражанием Онегину и сочинительством, потому на ней можно не останавливаться. Говорят, автор не судья своим произведениям. Если так, то Зенеида Р—ва представляет исключение: всё, что она не находила достойиым печати при жизни — упомянутые выше «Воспоминания Железноводска», «Номерованная ложа», «Суд Божий» и даже большой роман в двух частях «Любинька, который кем-то был впоследствии переделан в театральную пьесу и давался на театре, — всё, что появилось посли смерти, далеко уступает тому, что сам автор признал годным к печати. В сейчас названных произведениях не звучат задушевные ноты автора, нет его обычного огня, нет того, что захватывает читателя, — в них нет «музыки чувств и мыслей», составляющих главное обаяние произведений Зенеиды Р—вой, обаяние, которое не может никогда утратиться, так как в основе его вечная правда чувства.