Павлова В. Прикосновение к большому таланту: К 80-летию со дня рождения Ф.И. Панферова // Ульяновская правда. Ульяновск, 1976 28 сент.

ПРИКОСНОВЕНИЕ К БОЛЬШОМУ ТАЛАНТУ

К 80-летию со дня рождения Ф.И. Панферова

Мемориальная комната Ф.И. Панферова на его родине в Павловке поражает простотой убранства. Слева —шкаф с личными вещами писателя. Рядом — книжный. У окна—письменный стол. Сквозь раскрытую форточку врывается запах спелых яблок — окно выходит в сад, и ветки деревьев слегка затеняют его. На столе в рабочем порядке разложены рукописи. Кресло чуть отодвинуто. На спинку его наброшен халат. Все наталкивает на мысль о временном отсутствии хозяина. Вот-вот скрипнет дверь, и на пороге появится Федор Иванович.

Об обратном свидетельствуют лишь тронутые желтизной листы незаконченной рукописи, что лежат на краешке стола поверх папок. Последняя страничка ее обрывается словами: «Нас, зачинателей Великой Октябрьской революции, радует, что советский народ под руководством нашей мудрой партии создал уже такую материальную базу и такую культуру, что мы очутились на гребне, вершине, за которой видан реальный очертания коммунистического общества...»

Возможно, листки представляют собой поправку к какому-то роману. Быть может, это текст речи, с которой он готовился выступать. Он был охоч до встреч с крестьянами, молодежью, рабочими. Делился с ними творческими планами, принимал их ценные советы и критику. Эта черта воспитывалась в юности. Будучи уже в 1918 году секретарем Вольского уездного комитета комсомола и членом президиума губернского комитета комсомола, он много ездит по селам в качестве пропагандиста социалистического уклада жизни, сам знакомится с бытом волжан копит впечатления, чтобы потом осмыслить те сложные процессы, которые происходили в деревне в период становления Советской власти. В народе Ф.И. Панферов видел свою силу как писателя. Встреч» с читателями давали ему творческий заряд.

— После них он чувствовал себя окрыленным и работал, работал, работал, — вспоминает жена Федора Ивановича А.Д. Коптяева.

Подводя как бы итог своим размышлениям о назначении и роли народа в литературе, Панферов потом скажет: «Надо учиться у масс, надо учиться у народа и учить народ, не отрываясь от него, ибо народ творит, а творить можно научиться только при помощи народа».

В комнате-музее хранится лишь небольшая часть материалов из личного архива писателя: творческие рукописи, письма, фотографии. Но и они дают представление о личности писателя, его общественной активности. Помогают шагнуть назад через годы. Хранят в себе, очарование первооткрытия. Для юного поколения — историю прошлых лет, для людей старшего возраста — жизни, которой они ровесники.

Федор Иванович Панферов вырос в Павловке в семье плотника. Постоянная нужда, переезды из одного места в другое в поисках куска хлеба наложили свой отпечаток на мальчика. Он видел несправедливость. С раннего детства работал сам. В его непосредственной натуре неосознанно еще росло беспокойство за судьбу своей семьи, таких же бедных крестьянских семей — соседей.

Упорство и желание учиться помогли сдать ему экзамены за три класса начального училища экстерном, а потом поступить в Вольскую учительскую семинарию. Учиться сыну плотника по тому времени было неимоверно трудно.

В Вольске его застала Октябрьская революция. Он активно включается в борьбу за новую жизнь.

А накопившиеся впечатления уже требовали осмысления происходивших событий, передачи мысли на бумаге. Ф. И. Панферов переезжает в Широкий Буерак. Здесь же пишет свой замечательный роман «Бруски», вошедший в золотой фонд нашей литературы.

Роман получил популярность и за рубежом. Ромен Роллан писал автору: «Товарищ Панферов, я прочел с огромным интересом по-французски ваши замечательные «Бруски», ярко отобразившие сложный исторический момент».

Людвиг Ренн, немецкий писатель-антифашист, писал в 1936 году: «В тюрьме, в одиночестве, я много раз думал, что среди русских писателей, которых я читал (правда, немногих), понимаю и люблю только тебя. То, что ты пишешь, верно и здорово, ты называешь вещи своими именами и не делаешь из них писательских сочинительств».

Большую же часть документов, хранящихся в мемориальной комнате, составляют книги. Их много — свыше трех тысяч. Написанных Федором Ивановичем, подаренных ему друзьями и учениками, тех, что читал сам. Даже книги рассказывают нам, как много беспокойства и любви к людям смогло уместить в себе горячее сердце писателя, редактировавшего в течение почти тридцати лет журнал «Октябрь».

На ста пятидесяти из них слова искренней признательности Федору Ивановичу. Они написаны М. Лукониным, Л. Обуховой, В. Пановой. С. Бабаевским, О. Берггольц...

Вот слова Бориса Полевого на его книге «Повесть о настоящем человеке»: «Дорогому Федору Ивановичу, заставившему написать меня эту книгу, с вечной благодарностью и уважением».

Григорий Коновалов видел в Панферове «неутомимого воспитателя молодых писателей, настоящего большевика-художника».

Просто рабочий кабинет. Комната истории. Приходят сюда люди — поодиночке и группами, случайно и намеренно. И для каждого эта встреча становится прикосновением к большому таланту выдающегося советского писателя.

В. ПАВЛОВА.