Захаров В. Первый краевед // Волга: Литературно-художественный и общественно-политический журнал. Саратов, 1991. № 10. С. 189-190.

Первый краевед

Возникновение исторического краеведения в Саратове связано с деятельностью местного чиновника Андрея Филипповича Леопольдова. Он родился в 1800, году в селе Ртищеве Сердобского уезда Саратовской губернии в семье дьячка. Первоначальное образование получил в пензенских духовном училище и духовной семинарии. Некоторое время был слушателем Петербургской духовной академии, откуда его удалили за «вольнодумство». С 1820 года — студент Московского университета. После окончания его стал кандидатом словесности и надзирателем пансиона при университете. Честолюбивый молодой человек мечтал о литературной и служебной карьере.

Осенью 1826 года в доме генеральши Вадковской он познакомился с Л.А. Молчановым, который дал ему переписать отрывок пушкинского стихотворения. Стихи показались Леопольдову злободневными, и он, озаглавив их «На 14-е декабря», вместе со списком предсмертного письма К. Ф. Рылеева жене дал своему знакомому из Калуги В.Г. Коноплёву, а тот был, как выяснилось, тайным агентом ведомства А.X. Бенкендорфа. Начались события, названные пушкинистами «шеньевской» историей. По распоряжению жандармов, Коноплёв встретился с Леопольдовым, который сразу же назвал Молчанова. Допрошенный Молчанов показал, что получил стихи от сослуживца по лейб-гвардии Конноегерскому полку штабс-капитана А.И. Алексеева. В Новгороде, где размещался полк, специальная комиссия военного суда приговорила Алексеева к смертной казни.

Находившийся в ртищевском доме родителей Леопольдов сразу же почувствовал приближение неприятностей и 10 сентября 1826 года обратился с посланием к Бенкендорфу, доказывая пагубность распространяемых им стихов и требуя наказания автора: «Да постигнет сочинителя сих стихов справедливый гнев правительства и кара закона!». (В октябре 1827 года Леопольдов в Новгородском уездном суде заявит: «Я понял впоследствии, что стихи вредные, даже возмутительные, и тотчас же намерен был представить по начальству, но не успел по случаю скорой отлучки из Москвы к родителям».) Леопольдова вызвали в Петербург и после продолжительной беседы с Бенкендорфом определили на службу в канцелярию Государственного Совета. Но вскоре он, как сам об этом говорил в письме к Бенкендорфу, «учинился орудием, хотя и непосредственным, к открытию людей, которые, вероятно, самому правительству доселе не были известны». В конце декабря 1826 года Леопольдова доставляют в Новгород и заключают в тюремный замок — там он провёл год и четыре месяца.

Военный суд передал его дело на расследование новгородской палате уголовного суда. Разбирательство затягивалось, ходатайства самого виновника оставались без внимания. «Внезапно» судебная волокита стала известна Николаю I. Последовало строжайшее указание рассмотреть дело «без промедления». Новгородский суд передал дело в сенат, который решил: «Лишив Леопольдова кандидатского звания и всех сопряжённых с оным преимуществ, отдать в солдаты, а в случае негодности сослать в Сибирь на поселение». Но затем департамент гражданских и духовных дел Государственного Совета вынес новый приговор: «Вменить ему в наказание содержание более года в остроге». Кроме того, чиновникам, под началом которых он будет служить, поручался надзор за его поведением.

Возникает мысль, что изменения приговора — результат вмешательства Бенкендорфа. Утверждение не лишено оснований. Во время следствия Леопольдов неоднократно заявлял, что ещё в начале 1826 года известил всесильного начальника III Отделения о стихах. 16 ноября 1827 года новгородский губернатор Дефнер запросил Бенкендорфа: правда ли, что Леопольдов «из дома отца в сентябре 1826 года писал о том Вашему превосходительству письмо, в котором упоминал, что злоумышления противу правительства не совсем ещё истреблены, разумея те стихи... Правду ли говорит Леопольдов, что он в означенное время доносил Вам об означенных стихах?» Через две недели Бенкендорф ответил: «Показания г-на Леопольдова относительно известных Вам, милостивый государь, стихов на 14 декабря 1825 года, основано на сущей правде». Положительный отзыв о Леопольдове дал Бенкендорф и в письме министру юстиции Долгорукому.

...Прошло более четырёх десятилетий. Леопольдов, конфликтовавший с редакторами саратовских газет, вновь прибегает к помощи жандармов. В июле 1871 года он доносит начальнику главного управления по делам печати Шидловскому, что при поддержке саратовского губернатора Галкина-Врасского бывший политический ссыльный Вишневский редактирует «Саратовские губернские ведомости», а не утверждённый по политическим мотивам редактором «Саратовского справочного листка» Тихонов фактически редактируют газету. Доноситель утверждал, что Галкин-Врасский «стремится к распространению и упрочению процветания анархии» и «состоит членом какого-нибудь тайного общества бунтовщиков». Неслучайно П. Юдин, биограф Леопольдова, замечает: последний «к концу своей жизни настолько подорвал свой авторитет, что даже захудалые местные газеты отказывались помещать у себя его статьи».

После краха столичной карьеры Андрей Филиппович поселился в Саратове: служил в полиции, в отделении питейных сборов, в казённой палате и палате государственных имуществ, редактировал «Губернские ведомости». В 60-е годы он был известен активными выступлениями против дарвинизма и женского образования, против материализма и просветительства, против открытия в Саратове университета и строительства железных дорог. Умер он в 1875 году.

Исторические исследования Андрей Филиппович начинает с изучения состояния местных производительных сил. Ещё в 1826 году «Вестник Европы» опубликовал его статью «Краткое статистическое обозрение Саратовской губернии» в 1833 году «Московский телеграф» — «Статистическую записку о народах, населяющих Саратовскую губернию». В 1839 году в Петербурге вышла его двухтомная монография «Статистическое описание Саратовской губернии». В середине 30-х годов ему помогал саратовский губернатор А.П. Степанов, ранее сам изучавший Енисейскую губернию. Степанов позволил краеведу обследовать архивы местных учреждений. По протекции Степанова в столице были изданы сочинения Леопольдова на средства Министерства внутренних дел, а самого автора избрали в ноябре 1836 года членом-корреспондентом статистического отделения Министерства внутренних дел.

Историк старается саратовским материалом проиллюстрировать успехи внутренней политики Николая I, подчеркнуть цивилизаторскую роль самодержавного государства. Вместе с тем он не мог не улавливать противоречивых тенденций в экономике края, постепенного разложения феодально-крепостнических порядков, что вызывало у него глубокое сожаление. Много изучал он развитие шелководства, пчеловодства, птицеводства, садоводства, торговли и транспорта края. Он собрал большой фактический материал.

Статистические занятия позволили ему накопить материалы по истории Саратовского Поволжья, которые и легли в основу его многочисленных статей в саратовских газетах: «О нашествии Пугачёва на Саратовский край», «Древнее население Саратовского края», «Материалы для истории Саратова», «Исторический очерк Саратова», «Местоположение Саратова» и других. В Москве вышла его книга «Исторический очерк Саратовского края» (1848 год), в Саратове — «Исторический очерк Саратова и пугачёвщины» (1874 год).

Какой же круг проблем затрагивал Леопольдова? Во-первых, он попытался проследить историю Саратовского Поволжья до присоединения его к России. Он касается пребывания на здешней территории скифов, хазар, печенегов, татар. Но некоторые приводимые им данные не подкреплены археологическими материалами и не всегда соответствуют исторической истине.

Во-вторых, его интересовали время и место основания Саратова. Как он утверждал, Саратов был основан на левом берегу Волги, в устье реки Саратовки, в 1591 —1592 годах. В 1605 году город сожгли татары, и его перенесли на правый берег. Безусловно, эти соображения подвергли критике историки последующих поколений, но Леопольдов был одним из первых, кто довольно точно указал дату основания Саратова.

Занимала его и история народных движений в Саратовском Поволжье. Он подробно рассказал о появлении здесь в начале XVII века местных самозванцев, о ватагах беглых, бродивших по Хопру и Медведице. Весьма детально он изучил события Крестьянской войны под предводительством Пугачёва. Народные движения вызывали у краеведа крайне отрицательное отношение. Гнев и возмущение вырывались из-под его пера, когда он говорил о Емельяне Пугачёве: «Как мог презренный бродяга и прошлец решиться на такой дерзкий и отчаянный поступок, чтобы из простого донского казака выдать себя императором и собрать тысячи народа под своё знамя?».

Историк сумел привлечь к сбору материалов энтузиастов из уездов губернии. Большую помощь ему оказал саратовский архиерей Иаков, распорядившийся, чтобы священники собирали сведения об экономике отдельных районов края, записывали местные исторические легенды. Леопольдов, по свидетельству современников, «много пользовался» этими материалами, «а некоторые статьи даже целиком перепечатывал в своих трудах без обозначения источника».

А.Ф. Леопольдов не был оригинальным историком-мыслителем, не выдвинул самостоятельной концепции. Его исторические исследования в основном описательны, фактический материал не всегда глубоко проанализирован. И всё же он был первым, кто положил начало саратовскому историческому краеведению, автором 250 статей, брошюр и книг, которые содержат фактический материал, и поныне не утративший своего значения.

В. ЗАХАРОВ