Савельева Е.К. Общество любителей изящных искусств в Саратове: Конец XIX – началоXX века // Художественные коллекции музеев и традиции собирательства: Материалы шестых Боголюбовских чтений, посвященных 175-летию со дня рождения А.П. Боголюбова 28-31 марта 1999 года / Отв. ред. Г.М. Кормакулина. Саратов, 1999. С. 92-99.

Е.К. Савельева

Саратовский государственный

художественный музей имени А.Н. Радищева

ОБЩЕСТВО ЛЮБИТЕЛЕЙ ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ В САРАТОВЕ

Конец XIX - начало XX века

История Общества любителей изящных искусств (ОЛИИ), созданного по инициативе саратовской интеллигенции в 1889 году, представляет общий интерес для исследователей художественной, литературной, театральной и музыкальной жизни Саратова, поскольку без изучения его деятельности невозможно представить и в полной мере осознать процессы, происходившие в сфере культуры нашего города и те явления, которые они вызвали.

Ставя своими целями «служить сближению местных деятелей в oбласти изящных искусств и лиц, им сочувствующих, содействовать развитию и распространению искусств в Саратове, оказывать помощь саратовцам желающим совершенствоваться в изящных искусствах»[1], создатели ОЛИИ отдавали себе отчет, что «в Саратове соединились многие благоприят-ные и редкие для провинциального города условия для успеха дела" (СЛ. 1889. 21 марта).

Едва ли не первым благоприятным и действительно редким по тем временам условием было названо существование Радищевского музея, «истинной, справедливой гордости саратовцев, которая не может не влиять весьма ощутительно на пробуждение эстетического чувства и вкуса граждан нашего города» (СЛ. 1889. 21 марта). Про ощутительное влияние Радищевского музея уже много сказано, преуменьшить его трудно, однако совершенно ясно, что двери музея и сердца саратовцев распахнулись навстречу изобразительному искусству совсем неодновременно, Благодаря настойчивости А.П. Боголюбова горожане, минуя начальное, если так можно выразиться, образование, оказались сразу в университете.

Художественная секция ОЛИИ, сблизившая и объединившая всех занимающихся и интересующихся изобразительным искусством, взяла на себя нелегкий труд в течение двух десятилетий направлять пробудившийся интерес, воспитывать зрительский вкус, прививать понятия, прежде саратовцам практически неизвестные: «картина», «выставка», «оригинал», «копия», «живописная манера», «стиль художника», «убранство выставки», «каталог» и т.п.

Два аспекта деятельности художественной секции ОЛИИ представ-ются особенно значительными:

создание сначала студии, а, позднее, школы рисования и живописи;[2]

выставочная деятельность, о которой и пойдет речь в дальнейшем.

С 1874 по 1885 год в Саратове состоялись две солидные выставки ТПХВ и ещё несколько выставок менее значительных[3], которые, хотя и оставили след в культурной жизни города, интереса у публики не вызвали. Их неутешительный итог великолепно зафиксирован в общеизвестном высказывании А.Л. Куща: «Выставки у нас не в авантаже обретаются, Саратов охотно посещает оперетку, ходит смотреть ученых слонов, пожалуй, ученых блох, но не выставки картин» (СЛ. 1889. 15 июня). Зрительский успех снискала, пожалуй, лишь выставка картин Ф.С. Журавлева. Его «Девичник в бане» произвел неизгладимое впечатление на саратовских обывателей. Далее тон художественной жизни города безусловно задавали выставки ОЛИИ, которые в силу своего «местного» происхождения, вызвали куда больший интерес, чем все другие.

Основную часть 1-й выставки ОЛИИ (12-16 апреля 1889), проходившей в помещении музыкальных классов, составили произведения из частных собраний саратовских граждан. Среди владельцев были представители известных дворянских фамилий: Федор Алексеевич Куракин, Анатолий Дмитриевич Нессельроде, Лев Львович Голицын, Алексей Александрович Шахматов, Павел Александрович Кривский, купец 1 гильдии Николай Петрович Кокуев, присяжный поверенный Евгений Алексеевич Вернард, прокурор Саратовской судебной палаты Владимир Фомич Фененко, начальница института благородных девиц Надежда Павловна Загоскина, губернский инженер Франциск Иванович Шустер.

Весьма пестрые по составу коллекционные произведения были разделены на «отдел картин», т.е. живопись и графику, и «отдел вещей», где экспонировались произведения декоративно-прикладного искусства. В одном зале были представлены оригиналы и копии западноевропейских мистеров, в двух — работы русских художников XVIII — первой половины XIX века. Оценивая выставку, рецензенты настаивали на главенстве картин, подчеркивали образовательные возможности экспозиции, которая являла собой «раскрытую книгу художеств» (СЛ. 1889. 19 апр.) и знакомила зрителей с художниками разных стран и времен. Отдел вещей имел «аксессуарное» значение и представлял «ремесло в наилучших образцах»: турецкие и персидские изделия из кости и фарфора, бронзы времен Наполеона, севрский, саксонский, голландский, китайский фарфор.

Специальный зал был отдан работам «художников-уроженцев Саратовской губернии или посвятивших свою деятельность местному краю» (СЛ. 1889. 19 апр.). Среди уроженцев самыми крупными фигурами были два саратовских академика Л.С. Игорев и Ф.С. Журавлев, имевшие к этому времени известность в российском масштабе. Показал свои работы В.В. Коновалов. Его «Русская красавица» была даже выставлена отдел), но на фоне вышитого рушника. Рекомендовавшийся учеником И.К. Айвазовского Ф.А. Кондопуло[4] выставил шесть копий с картин знаменитого учителя, выполненных непосредственно под его наблюдением. В число саратовцев попал Г.П. Кондратенко, родившийся в Пензенской губернии и живший некоторое время в Сердобске. Присутствовали в экспозиции и работы уже покойных М.С. Жуковой (1804-1852), беллетристки 40-50-х годов, непрофессиональной художницы, и М.И. Доливо-Добровольско го (1841-1881), пейзажиста, знакомца А.П. Боголюбова, неизвестными обстоятельствами занесенного в Саратов и преподававшего в начале 80-х годов в Александро-Мариинском реальном училище.

Экспозиция выставки была продуманной и неслучайной, так как «де корирование помещений» и «установка картин» были выполнены В.В. Ко неваловым[5]. Зрители смогли заглянуть в «раскрытую книгу художеств», а занимающиеся изобразительным искусством осознали цеховую общность, профессиональную и территориальную. Впервые отчетливо было заявлено: в Саратовском крае прявились свои художники.

Комплектование 2-й выставки ОЛИИ (27 февраля-4 марта 1891) началось за месяц до запланированного открытия. Она потребовала подготовки так как по замыслу устроителей это был «первый опыт выставки, составлен ной из художественных произведений местных сил, первый общественный смотр наших художественных деятелей» (СЛ. 1891.29янв.). Выставка состояла из нескольких разделов: художественного, архитектурного, иконописного, фотографического и должна была дать исчерпывающую панораму деятельности саратовских художников всех рангов и уровней.

Благодаря содействию члена Попечительного совета Радищевского музея А.В. Пескова для выставки были предоставлены два зала на втором этаже музея — главный, актовый и большой боковой левый. Можно предположить, что при экспонировании, как и в каталоге, картины были намеренно разделены на оригиналы и копии. Первенство принадлежало художникам-профессионалам с академическим образованием Ф.С. Журавлеву, В.В. Коновалову, Л.С. Игореву, В.Г. Пискунову[6]. Появились м числе экспонентов Г.П. Баракки и Ф.М. Корнеев. Среди непрофессионалов оказались представители торгового сословия (Р.К. Эрт), чиновничества (А.П. Шеве), журналистики (С.Н. Гришин). Любители показали многочисленные копийные работы, наибольшей популярностью в качестве оригиналов пользовались пейзажи А.П. Боголюбова и Ю.Ю. Клевера из музейного собрания, но были и вполне оригинальные вещи, так всеми были отмечены акварели с видами Волги и Саратова Р.К. Эрта.

Пейзажный жанр на выставке явно преобладал. Рецензенты, благосклонно оценивая пейзажные работы, сетовали на отсутствие «идейных» жанровых картин. На таком фоне всеобщее внимание привлекли исторический жанр недавно поселившегося в Саратове Ф.Е. Бурова «Посещение Петром III Иоанна Антоновича, находящегося в заключении в Шлиссельбургской крепости» и картины В.А. Цыплякова[7] «Две силы» и Л.С. Игорева «Утро студентов».

Впервые в Саратове на выставке были проведены два аукциона и продано картин на 600 рублей.

Третья выставка ОЛИИ (26 февраля-2 марта 1893) экспонировалась в тех же залах Радищевского музея, что и 2-я. На этот раз устроители привлекали не только саратовцев, но и намеревались пригласить художников из других городов, устроить смотр местных художественных сил если не на российском, то на поволжском фоне. Однако осуществить этот замечательный замысел не удалось из-за отсутствия средств. Может быть, потому, что визуального сравнения саратовцев с иногородними художниками не получилось, выставка была подвергнута как никогда внимательному и придирчивому разбору. И хотя кто-то старомодно похваливал металлические рамки, «служащие немалым украшением картины», а кто-то пенял на совсем уж беспомощные произведения («На четверике бумаги изображен не то сыч, не то какаду»), общая тональность рецензий была чрезвычайно едкой: «Еле саратовец научился рисовать своего терпеливого соседа в виде бандита с Абруццких гор, фиолетовый снег, малиновую воду и букет цветов — у него уже местная художественная выставка готова» (СД. 1893. 4 апр.).

Главным упреком было чрезмерное увлечение пейзажем: «Во всех углах — сосны, липы, берёзы, пни, вода, очень много воды, облака, отдающие подчас декорацией, небо и почти полное отсутствие человека» (СЛ. 1893. 4 марта). В одной из рецензий приводился забавный диалог двух зрителей, отца и сына, осматривающих выставку:

— ... народ-то всё знакомый в художества пустился — наши, банковские... Да что же всё природные изображения и ни одной разговорной сцены!

— Жанр труден, папаша, потому и нет.

— Однако довольно! Спроси, не будет ли уступки на «закуску» и пойдем... (СЛ. 1893. 5 марта).

Трудно сказать, какая картина приглянулась любителю «закусок», а среди пейзажей выделяли работы Г.П. Баракки, в которых видели красоту рисунка, поэтическую одухотворенность и натуральность воздушной перспективы, и Ф.А. Кондопуло, поражавшие необычными световыми эффектами.

Эта выставка получилась, судя по всему, менее удачной, чем две предыдущие, но на ней произошло окончательное разделение между профессионалами и любителями, наметившееся ещё на 2-й выставке. Преобладание любителей дало повод говорить о необходимости специального образования, вреде дилетантизма, ведь художественная секция ОЛИИ в это время настаивает на открытии своей школы живописи и рисунка. В экспозиции же 3-й выставки уже участвуют молодые студийцы, которые занимаются под руководством В.В. Коновалова.

Четвертую выставку ОЛИИ (6-20 апреля 1898) планировали провести через год после 3-й. Комитет по организации, в который входили Г.П. Баракки, В.В. Коновалов и Ф.М. Корнеев, не оставил идеи привлечения возможно большего количества участников, живущих вне Саратова. Велись переговоры с А.П. Боголюбовым, А.А. Харламовым, Ф.С. Журавлевым, Н.К. Грандковским[8], ВТ. Пискуновым, И.М. Прянишниковым, В.Е. Маковским. Состоялась выставка только через пять лет. Судя по тому, кто стал в конце концов ее участником, ОЛИИ имело связи с художниками юга России, Обществом поволжских художников[9]. В результате из 24 экспонентов было 13 иногородних, из 134 представленных работ около 30 были привезены в Саратов специально.

Кроме живописи экспонировалась скульптура: работы Н.Я. Гинцбурга, ненадолго приезжавшего в Саратов для выполнения заказа, и Н.П. Волконского, первого профессионального скульптора, поселившегося в пишем городе, преподавателя Боголюбовского рисовального училища.

Отдельно были выставлены работы учеников школы живописи и рисунка ОЛИИ. Члены организационного комитета демонстрировали работы своих подопечных, и по всему было видно, что «дело в школе поставлено солидно» (СЛ. 1898. 15 апр.)[10]. Восемь живописных произведений старой французской школы дал на выставку граф А.Д. Нессельроде.

Чрезвычайно важным стал факт экспонирования семи картин Петра Павловича Ганского (1867-после 1919, Франция), вольнослушателя АХ, работавшего в Одессе. Саратовская публика получила возможность познакомиться с «декадентским жанром, уже давно получившим права гражданства на больших международных выставках» (СЛ. 1898. 5 апр.). И, хотя отношение к этому жанру ещё долгое время будет оставаться негативным («Что вы скажете, например, о «Дворике в Алупке», где деревья темны как ночь, а небеса светло-желты, или о «Мальчике» с зелеными руками? Оригинальность, граничащая с упадком...» СЛ. 1898. 9 апр.), писавшие о выставке с самодовольством заметили, что приемы В.В. Коновалова и Г.П. Баракки в некоторых работах вполне декадентские. Не совсем ещё понятные слова «декадентство», «символизм», «импрессионизм», прозвучавшие в связи с 4-й выставкой ОЛИИ, впервые отчетливо зафиксировались в умах саратовцев: «Кто знает, не внесет ли эта обширная школа, по-видимому, трудолюбивая и последовательная, чего-нибудь такого, что обычная, нам понятная живопись воспримет как полезную новость, как необходимое условие совершенствования» (СЛ. 1898. 15 апр.).

Незадолго до 1903 года деятельность ОЛИИ была приостановлена по политическим мотивам. 5-я выставка ОЛИИ, организованная совместно с редакцией газеты «Саратовский вестник», состоялась только в 1909 году.

Подводя итог, следует сказать, что выставки ОЛИИ не просто оживили художественную жизнь Саратова, а стали своеобразной школой и для экспонентов, целенаправленно помогая сближению и творческому общению художников, и для зрителей, давая им возможность «следить за тем, что и как делается в художественных сферах» (СЛ. 1898. 5 апр.).

Благодаря деятельности ОЛИИ, как и хотели того основатели Общества, Саратов превратился в «современный самостоятельный умственный центр»[11]. Деятельность художественной секции ОЛИИ сыграла не последнюю роль в осознании саратовцами эстетических, образовательных и прикладных функций изобразительного искусства, стала одной из главных предпосылок, вызвавших появление «саратовской школы».

Инициатором собрания, состоявшегося 22 ноября 1887 года в одном из помещений Радищевского музея и принявшего решение создать Общество любителей изящных искусств, был хранитель музея Ананий Львович Кущ. Эта фигура, столь значительная для истории культуры нашего города, пока остается малоизвестной. А.Л. Кущу мы обязаны первой систематизацией музейной коллекции и первыми попытками её целенаправленного комплектования, он является автором публикаций о Радищевском музее, до сих пор не утративших своей научной ценности. Выступая на страницах саратовской периодики с обзорами выставок, рецензиями на книги по искусству и новинки литературы, он отчасти взял на себя функции художественного критика. Кроме того, Кущ в течение двенадцати лет вел в стенах музея всю рутинную хозяйственную работу, учитывая расходы на поломоек и конопляное масло для чистки лестниц, заботясь о своевременном приобретении метелок для сметания пыли и многом другом.

Некоторые документы, обнаруженные нами в Государственном архиве Саратовской области, помогли выяснить неизвестные прежде факты биографии А.Л. Куща.

Сохранилось собственноручное свидетельство о происхождении Куща из дворян Черниговской губернии[12]. В 1846 году вместе с отцом поручиком Львом Кущем и матерью Елизаветой Кущ был внесен во 2-ю часть дворянской родословной книги Черниговской губернии. Вероятно, вскоре семья перебралась в Саратовскую губернию, где Кущ «имел постоянное место жительства с детского возраста» (л. 1).

В 18 57 году семнадцатилетним «вступил в службу из саратовских батальонов военных кантонистов» (л. 1 об.), служил в 4-м учебном стрелковом батальоне, 17-й пехотной дивизии, лейб-пехотном Бородинским полку, с 1861 имел звания унтер-офицера, юнкера, портупей-юнкера В 1862 г., выслужив положенный срок, был зачислен в штат канцелярии саратовского губернатора писцом 1-го разряда «с откомандированием для занятий в Саратовское губернское по крестьянским делам присутствие» (л. 1 об.).

В конце 1864 года Кущ был привлечен к нашумевшему в Саратове разбирательству по делу студента А.С. Христофорова[13]. Христофоров и Кущ агитировали рабочих, живших по соседству, уйти от хозяина и организовать свою артельную мастерскую. Помещение для мастерской снимали на имя Куща, в деле фигурировали сочинения о рабочих ассоциациях и ремесленных артелях, распространявшиеся для чтения.

В результате весной 1865 года Куща вместе с женой и двумя детьми отправляют в Вятку под надзор полиции с правом поступить на службу. Около трех лет он провел в Котельниче, а в 1869 был взят в канцелярию Вятского губернатора писцом. К этому времени относится и его деятельность в должности «консерватора Вятского музея»[14].

Из-под надзора полиции Кущ был освобожден в 1873 году. Вернувшись в Саратов уже вдовцом и отцом пятерых детей, подал прошение о записи его в число дворян Саратовской губернии, «в которой намерен оставаться и на будущее время» (л. 1). Прошение было удовлетворено Потом Кущ служил некоторое время в Банке поземельного кредита, женился вторично. В апреле 1884 года по ходатайству И.Я. Славина был взят на службу в Саратовскую городскую управу на должность библиотекаря Публичной библиотеки[15]. Не оставляя этой должности, осенью 1885 стал хранителем Радищевского музея.

Когда в феврале 1897 года открылось Боголюбовское рисовальное училище, Кущ не пожелал оставаться хранителем при условиях, созданных уставом БРУ. Предстояло едать дела В.П. Рупини, но сделать это в течение 1997 года не удалось, так как осенью Кущ сломал ногу и долго болел. Передача дел состоялась в начале 1898 года[16].

Дальнейшая судьба А.Л. Куща неизвестна. В саратовской прессе до 1903 года встречаются публикации и сведения о модном магазине и летних дачах близ Новоузенска, владелицей которых называется Анна Константиновна Кущ, жена Анания Львовича. Позднее, по сведениям Г.Н. Колоярского, семья перебралась в Харьков.

---

[1] Саратовский листок. 1888. 16 янв. Далее ссылки на «Саратовский листок» и «Саратовский дневник» даются в тексте в сокращении: СЛ и СД.

[2] См. об этом: Савельева Е.К. «Дабы возвысить образовательное дело юношества»// Волга. 1998. № 1-3. С 149-155.

[3] Хроника художественной жизни Саратова. 1874-1980. Саратов, 1988.

[4] Кондопуло Федор Анастасьевич (19.02.1846-?) Учился в Феодосийской уездном училище. После экзамена в АХ получил свидетельство на право преподавания рисования. Преподавал в Евпаторийском уездном училище (1868-1874), в Вятке (с 1887). С 1891 преподавал в Саратовской 1-й мужской гимназии. Занимался пейзажной и портретной живописью, выполнял церковные заказы // ГАСО. Ф. 248. Оп. 1. Ед. хр. 453, 692.

[5] В журнале «Всемирная иллюстрация» (1889. Т. XLI. № 1065. С. 430) была помещена информация о выставке и гравюра с рисунка В.В. Коновалова, воспроизводившая несколько фрагментов экспозиции. Выставку открывал фотографический портрет императора, помещения были декорированы драпировками и букетами цветов.

[6] Пискунов Василий Григорьевич (?, Вольск Саратовской губ.-1900, Харьков). Родился в старообрядческой семье, учился в АХ в пейзажном классе М.Н. Воробьева. Занимался пейзажной живописью, выполнял церковные заказы. В начале 1890-х годов жил и работал в Саратове// СД. 1900. № 109.

[7] Цыпляков Виктор Андреевич (?-?). Жил в Саратове, возможно, имел профессиональное художественное образование. Выполнял оформительские работы для Радищевского музея. В настоящее время известна одна его картина «Здание водокачки в Саратове», хранящаяся в Саратовском музее краеведения (X., м. 66x107, СМК13366).

[8] Грандковский Николай Карлович (1864, Саратов - 1907, Пенза). Учился в Московском училище живописи ваяния и зодчества (1880-1888) по рекомендации саратовских художников Д.Н. Россова и М.И. Доливо-Добровольского на средства города. До 1897 жил в Москве. Преподавал в Пензенском художественном училище (1897-1907).

[9] В «Саратовском дневнике» (1897. 21 сент.) было опубликовано сообщение о создании Общества поволжских художников с центром в Казани. Кроме казанских художников в него должны были войти художники из Нижнего Новгорода, Самары, Саратова. Планировалось проведение художественных выставок в городах, относящихся к Волжско-Камскому краю.

[10] Из числа учеников школы в 1897 году двое поступили в МУЖВЗ, один — в гипсо-головной класс, другой — в оригинальный. Этими учениками были П.С. Уткин и П.В. Кузнецов. Ещё двое стали студентами Института гражданских инженеров и Института путей сообщения.

[11] Отчет ОЛИИ. 1889/1890. Саратов, 1890. С. 4.

[12] ГАСО. Ф. 19. Оп. 1. Ед. хр. 1780 (Дело о потомственном дворянском достоинстве А.Л. Куща. 1873-1874). В дальнейшем при цитирований документов из этого источника ссылки будут даваться в тексте с указанием номера листа.

[13] ГACO. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 1680 (Переписка с Министерством внутренних дел, саратовским полицмейстером и другими присутственными местами о высылке под надзор полиции бывшего студента Казанского университета Христофорова А.С. в Архангельск и дворянина А.Л. Куща в Вятку за проведение агитации среди рабочих об организации ремесленных артелей. 1864-1873).

[14] См. об этом подробнее: Жукова И.А. Саратовские адресаты А.П. Боголюбова // Художественные коллекции музеев и традиции собирательства: Материалы шестых Боголюбовских чтений, посвященных 175-летию со дня рождения А.П. Боголюбова. Саратов, 1999. С. 81-91.

[15] ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 4047 (Переписка с саратовским городским головою об определении дворянина А.Л. Куща на службу в Саратовскую городскую управу. 1884).

[16] ГАСО. Ф. 369. Оп. 1. Ед. хр. 21 (Общее о службах по БРУ и РМ).