Панафеда В. "Большой, как солнце Балашов..." // Саратовские вести. Саратов, 2000. 11 февр.

«Большой как солнце, Балашов…»

Исполнилось 110 лет со дня рождения Бориса Пастернака. Несколько дней своей жизни он провел в Балашове. К сожалению, никаких документов, подтверждающих этот факт, не сохранилось. В Балашовском филиале Саратовского областного государственного архива и краеведческом музее только развели руками. Да и могли ли быть какие-то документы? Ведь в Балашов двадцатишестилетнего Пастернака привела любовь к Елене Виноград. Каким предстал в глазах Пастернака уездный Балашов 1917 года? По Хлебной, Хоперской или Преображенской улицам гулял поэт с Еленой Виноград поздними вечерами?

Смотрел ли с трепетом на Свято-Троицкий собор или смущал лукавым взглядом монашек женского монастыря? В Балашове и по сию пору сохранились заборы с украшенными резьбой дубовыми калитками и воротами с арочными перекрытиями. Одно- и двухэтажные каменные и деревянные строения, принадлежавшие ранее купцам и прочим состоятельным хозяевам. Водосточные трубы, выполненные в виде крылатых драконов, увенчанных коронами. Это — старый Балашов с памятными улицами, где когда-то ступала нога Поэта. Если у человека были предыдущие жизни, то в одной из них я, наверное, жила в в Балашове прошлого века. В детстве меня часто преследовал один и тот же сон. В нем я была участницей и свидетельницей «другой» жизни и почему-то ощущала страх, что не смогу вернуться из прошлого. Тогда я написала эти строчки:

За стенами, шершавыми

от мха,

Шумит мощенная веками

площадь.

Торговка предлагает потроха,

Стучит подковами гнедая

лошадь.

Спешат мещане, обсуждая быт,

Кружатся черные на белом

птицы.

Весь этот мир уже давно забыт,

Но почему он мне так часто снится?

Открыв один из учебников истории, прочитала: «Основным торговым сословием Балашова, занимавшимся промышленной и коммерческой деятельностью, было купечество. Торговля шумела на главной базарной площади — Троицкой...» Чувство «де жа вю» только усилилось.

Действительно, Балашов — удивительный город. Он захватывает, увлекает, приходит во снах. Для Бориса Пастернака балашовская тема стала одной из главных в его творчестве, а Балашов предстал символом, знаком решающего поворота жизни, пунктом на пути духовного развития. Основываясь на семейном архиве, хранящемся в Москве и Оксфорде, материалах государственных архивов, одну из глав своей книги «Борис Пастернак. Материалы для биографии» сын поэта Евгений Пастернак посвящает балашовскому периоду жизни своего отца, истории неразделенной любви.

Известно, что Елена Виноград училась в Москве на Высших женских курсах, а ее брат Валерьян, тесно связанный дружбой с Пастернаком, — в университете. Как-то раз девушка увидела объявление с призывом принять участие в создании на местах органов земского и городского самоуправления. Группа собиралась в Саратовскую губернию—в Балашов и окрестные селения. Елена принимает решение летом 1917 года отправиться в Рома-новку. Ее брат останавливается в Балашове. Девушка регулярно навещает его в уездном городе. Вначале июля 1917-го Борис Пастернак приезжает в Романовку, желая развеять возникшее между молодыми людьми недопонимание. А в начале сентября состоялось еще одно свидание поэта с любимой, теперь уже в Балашове. Город, который привлек Чернышевского своей провинциальной тишиной и обилием садов, Пастернака встретил золотым листопадом.

Елена Виноград сохранила в памяти все подробности их встреч. Хорошо помнила медника около дома, где она жила в Балашове, и юродивого на базаре около Свято-Троицкого собора (на месте нынешнего Куйбышевского парка), упомянутых в стихотворении «Балашов»:

Мой друг, ты спросишь,

кто велит,

Чтоб жглась юродивого речь?

В природе лип, в природе плит,

В природе лета было жечь.

Вместе с уносимой ветром рыжей листвой пришел к концу и роман поэта. Известие о свершившейся в Петербурге революции ускорило возвращение Пастернака в Москву. Елена Виноград вышла замуж за некоего Дороднова, владельца небольшой мануфактуры под Ярославлем, чтобы успокоить мать, волновавшуюся за ее будущее. А Борис Пастернак, еще долго мучимый этой любовной страстью, в 1922 году создает лучшую свою книгу, ставшую памятником русской жизни, сборник стихов «Сестра моя жизнь (лето 1917 года)».

И без того взошел, зашел

В больной душе, щемя, мечась,

Большой, как солнце, Балашов

В осенний ранний час.

Взятый вне контекста всего сборника, этот отрывок из стихотворения о Балашове может показаться бессмысленным. Но в нем весь Пастернак. Балашов - субъективный лирический образ города—«всходит и заходит, щемя и мечась» прямо в «больной душе» поэта, подавленного крушением его любви.

«Для Пастернака лето семнадцатого года кончилось этим таинственно-гротескным звучанием, в котором слышались ему и горечь, и ностальгия. Образ любимой женщины, уходя вдаль, превращался в звук, растворялся в маленьких железнодорожных станциях»—так пишет в своем очерке, посвященном истории и культуре Балашовского края, литературовед, профессор, преподаватель Балашовского филиала СГУ Владимир Вахрушев.

Свой край в творчестве Бориса Пастернака балашовцы чтут и любят по Вахрушеву, не устающему напоминать, что мы не должны быть Иванами, не помнящими своего родства. Балашов не стал местом рождения выдающихся писателей мирового значения, но ему повезло на художников, запечатлевших его в искусстве.

Виктория ПАНАФЕДА, Балашов.