Назаревский П

Назаревский П.П., Белецкий И.В. [Пасхалова А.М.] // Назаревский П.П., Белецкий И.В. Пасхаловы: Страницы музыкального прошлого. Л., 1970. С. 68-76.

<…>

Другой известной представительницей русской дореволюционной сцены — на этот раз оперной — была Алевтина Михайловна Пасхалова (27 V/8 VI 1878 — 1 IV 1953).

Выступая на оперных сценах Петербурга, Москвы и периферийных городов, Пасхалова исполнила более 60 различных партий; диапазон ее репертуара был обширен и охватывал партии колоратурного сопрано и лирического амплуа. Она 45ыла задушевной Татьяной (“Евгений Онегин”), трогательной Снегурочкой и Марфой (“Царская невеста”), поэтичной Миньон, прелестной Маргаритой (“Фауст”); впервые создала на русской оперной сцене образ Чио-Чио-Сан.[1]

Пасхалова была ученицей знаменитой русской певицы Е. Лавровской. В годы учения в Московской консерватории, в одно время с Р. Глиэром, А. Гольденвейзером, Н. Метнером и К. Сараджевым, она обнаружила исключительные вокальные способности и горячую любовь к оперному искусству. Еще студенткой последнего курса консерватории юная певица выступила в гастрольных спектаклях оперы С. Мамонтова в Петербурге в роли Снегурочки под управлением Н. Римско-го-Корсакова.

В те же годы Пасхалова встречалась на квартире у Лавровской с С. Танеевым, А. Гречаниновым, С. Рахманиновым и часто исполняла в сопровождении композиторов их романсы и оперные арии.

В 1898 году Пасхалова окончила с большой серебряной медалью консерваторию и посвятила себя оперному искусству. С особенной любовью певица исполняла партии русского оперного репертуара. Русские сюжеты и образы более всего привлекали Пасхалову; это в первую очередь Снегурочка, Татьяна, Антонида, Людмила, Марфа, Волхова, Ярославна, Mania, оставившие наиболее яркие воспоминания у современников.

Отец А.М. Пасхаловой Михаил Никандрович Пасхалов, окончив Московский межевой институт, в числе русских патриотов-добровольцев отправился в Сербию, где и погиб в освободительной войне. Мать вышла вторично замуж и семилетнюю Алевтину определили в Саратовский женский институт. Там она также занималась по роялю у Ф. Достоевского, племянника писателя, ученика А. Рубинштейна. Опытный педагог, он сумел пробудить у девочки особенную любовь к музыке; 12-летняя пианистка выступала в ученических концертах, исполняя произведения композиторов-романтиков Листа, Шопена, Шумана, а также пела соло в институтском хоре, иногда даже дирижировала им. Учителем пения был итальянец Рокко.

В 1893 году, по окончании института, Пасхалова поехала "В Москву, где сначала поступила в вокальную студию Коргановой. Здесь часто бывал С. Мамонтов — известный меценат и режиссер-любитель. Его внимание привлекли незаурядные вокальные и внешние данные юной Пасхаловой, и вскоре она приняла участие в сцене из оперы Моцарта “Дон-Жуан”, поставленной Мамонтовым в театре Корша, где она исполняла партию Церлины.

Об этом выступлении вспоминает сама Пасхалова: “Играть я не умела, стеснялась невероятно. Но музыкальность мне помогала и голосок звучал. В спектакле я прошла хорошо. В следующей постановке Мамонтова — отрывках из оперы Аронского “Сон на Волге”—имела свою роль, а в каких-то античных сценах подносила в корзине цветы богине Венере.

Здесь я впервые услышала чудесную декламацию: родственник Мамонтова К. Алексеев (Станиславский) в костюме грека читал оду Венере... В оперных отрывках пели ученики Лавровской, сама Лавровская пела крестьянку в “Сне на Волге”. Когда я услышала ее, я поняла куда мне нужно было идти учиться. Ее красивый волнующий голос, художественная простота и темперамент покорили навеки мое сердце и в августе я пошла на экзамен в консерваторию”.[2]

Сдав успешно экзамен, Пасхалова была зачислена в класс Е.А. Лавровской, а по обязательному фортепиано — Э. Лангера.

Благодаря протекции Мамонтова Пасхалова могла постоянно посещать спектакли его частной оперы в театре Солодовникова, в котором в то время выступали выдающиеся исполнители. В опере Мамонтова пел Ф. Шаляпин, создавший на ее сцене ряд незабываемых образов, а также такие замечательные мастера вокального искусства, как Н. Забела-Врубель, Е. Цветкова, А. Секар-Рожанский и другие. Над оформлением спектаклей работали крупнейшие художники В. Васнецов, В. Поленов, В. Серов, К. Коровин, М. Врубель, С. Малютин. За дирижерским пультом мамонтовской оперы стояли маститый М. Ипполитов-Иванов и молодой С. Рахманинов.

В феврале 1898 года Мамонтов пригласил Пасхалову участвовать в ежегодной поездке частной оперы в Петербург и спеть Снегурочку в театре консерватории. О своем дебюте Пасхалова рассказала в “Мемуарах”.[3] По этому же поводу Римский-Корсаков писал С. Кругликову в марте 1898 года: “Я дирижировал “Снегурочку” на первом представлении и сам проделал все репетиции... Еще при первых спектаклях в Петербурге я лично просил Н.И. Забелу петь Снегурочку и прошел с нею всю партию, и пела она поистине прелестно. Как я ни убеждал С.И. [Мамонтова] назначить ее исполнительницей, он желанию и настоянию автора не внял и выписал Пасхалову, оставив меня в глупом положении. Я хотел отказаться дирижировать в день спектакля, но не сделал этого, не желая обидеть прочих артистов, ни в чем не повинных, а также в виду неясности такой манифестации в глазах публики”.[4]

Однако несмотря на предвзятое отношение со стороны маститого автора оперы, юная певица с честью выдержала трудное испытание: ее исполнение Снегурочки вызвало единодушное одобрение публики и представителей критики. Вскоре после спектакля Пасхалова получила письмо от композитора, в котором он, в частности, писал: “Вы имеете будущее, обладаете небольшим, но теплым голосом, музыкальностью, и все, что при Вашей неопытности и юности можно было сделать с партией Снегурочки, Вы сделали”.

Впоследствии, спустя 7 лет, Пасхалова снова пела Снегурочку в Мариинском театре. При встрече с композитором Алевтина Михайловна напомнила о себе: “Непризнанная Вами Снегурочка”. “Что Вы, бросьте, теперь Вы чудесная Снегурочка,— живо возразил Николай Андреевич,— я не видел лучшей по простоте и безыскусственности игры и пения. Кто старое помянет — тому глаз вон”.[5]

К выпускным экзаменам в консерватории Пасхалова приготовила партию Анхен в опере Вебера “Волшебный стрелок”. Над сценическим образом с нею работала знаменитая артистка Малого театра Г. Федотова; спектакль был поставлен на сцене Большого театра, дирижировал В. Сафонов. В том же 1898 году Пасхалова была принята в оперу Мамонтова, где выступала в спектаклях с участием Шаляпина; пела Одалиску в опере “Юдифь” (23 ноября), затем Ксению в “Борисе Годунове” (7 декабря). Вскоре певица дебютировала в партиях Джульетты и Лакме; последнюю она учила под руководством гастролировавшей в театре М. ван Зандт, для которой Делиб написал эту партию. В этой роли Пасхалова выступила в гастрольном спектакле мамонтовской труппы в Петербурге весной 1899 года вместе с французским певцом Жюлем Девойдом (Нилаканта). В рецензии на спектакль Ц. Кюи отмечал: “В партии Лакме сценическая сложность не обременяла г-жу Пасхалову, и артистка дала великолепно выдержанную, в хрустальной чистоте вокализма, нежную дочь богов, у которой пробудилось человеческое чувство любви... Ее голосок превосходно звучал в высоком регистре”.

Когда опера Мамонтова перестала существовать, Пасхалова несколько лет выступала на провинциальной сцене (Казань, Саратов, Кишинев, Житомир, Каменец-Подольск, Пермь), а затем снова в Москве в театре “Аквариум”. В первый же сезон в Казани Пасхаловой пришлось выучить 18 оперных партий. Дирижер И. Палицын, удивленный быстротою освоения порученного ей репертуара, сделал надпись на своем портрете, подаренном певице: “Юному распускающемуся цветку с пожеланием увидеть в пору весны цветущей от не раз поражавшегося ее необыкновенным талантом, давшим ей возможность в короткий срок справиться с огромным репертуаром”. Е. Майбурова в статье “Музыкальная жизнь дореволюционной Перми” подчеркивает “блестящий успех” Пасхаловой в местной опере;[6] об этом также свидетельствуют сохранившиеся многочисленные отзывы прессы.

16 марта 1905 года Пасхалова дебютировала в Мариинском театре в партии Лакме и была принята в труппу. В начале нового сезона певица выступила в роли Маргариты (“Фауст”) и сразу завоевала симпатии публики. “Я не слышал г-жи Пасхаловой после ее дебюта и, признаюсь, был прямо поражен неожиданным приятным сюрпризом. Да ведь это, оказывается, настоящий живой талант, и какой тонкий, деликатный, поэтичный. А этот милый, очаровательный голос. В его хрустальном, чистом тембре есть что-то трогательное, сердечное, детское. Запетая партия (Маргариты) вдруг показалась мне обаятельно свежей, со сцены точно пахнуло весной...”—так писал музыкальный критик В. Коломийцев.[7]

Следующие партии Пасхалова пела в операх “Садко”, “Снегурочка”, “Царская невеста”; певица выступала с Л. Яковлевым, И. Ершовым, В. Касторским, А. Лабинским, Н. Фриде, Е. Збруевой, К. Серебряковым. Летом 1906 года Пасхалова пела в Кисловодске, где участвовала вместе с Шаляпиным в “Фаусте”, а с Л. Собиновым “имела счастье быть партнером во всех его партиях”. В сезоне 1906/07 года в Мариинском театре Пасхалова пела Тамару (“Демон”) вместе с И. Тартаковым в заглавной партии. 3 марта 1907 года артистка участвовала в 30-м представлении оперы “Садко”; на этом спектакле присутствовал Римский-Корсаков. “Театр переполнен, блестящий успех”,— отмечал композитор в “Летописи”.

Об исполнении Пасхаловой партии Фатимы в опере Кюи “Кавказский пленник” сохранилось письмо автора к Римскому-Корсакову от 30 октября 1907 года: “Вчера “Пленник” с новым составом прошел значительно лучше. Особенно я остался доволен Пасхаловой. Она талантливая”.[8]

Алевтина Михайловна выступала и в других спектаклях; пела Маргариту Валуа (“Гугеноты”), Джильду (“Риголетто”), Олимпию (“Сказки Гофмана”), дублировала А. Вольску в опере Массне “Эсклармонда”. В сезоне 1907/08 года пела в операх Вагнера. Ей поручили Фрейю (“Золото Рейна”), Птичку (“Зигфрид”), Гутруну (“Гибель богов”). Несмотря на успех у публики и признание критики, Пасхаловой пришлось покинуть императорскую сцену и снова выступать в провинции. Вот характерные отзывы прессы различных городов:

Саратов: “Пасхалова сумела дать художественный по своей красоте и законченности образ. Ее Миньон гораздо поэтичнее и жизненнее той, которая рисуется музыкой Тома...”

Екатеринодар: “Г-жа Пасхалова — Лакме окончательно покорила публику своим красивым голосом, прекрасной школой и полной драматизма игрой”.

Казань: “Ярославна — Пасхалова поет прекрасно, выказывая если и не невиданную, то во всяком случае редкую на нашей сцене тонкость и законченность передачи”.

Харьков: “В “Травиате” в роли Виолетты выступила Пас-хилова. Ее исполнение необыкновенно цельно и законченно... В передаче разнообразнейших настроений чувствуется свобода и уверенность, простота и естественность выражения, которыми отличается истинно художественное исполнение”.

Тифлис: “Пасхалова — Татьяна... Голос у нее исходит как бы из недр души, от звука его веет чем-то глубоко сердечным, и мягко отзывается он в душе слушателя... Сколько правды и жизни в ее исполнении”.[9]

В 1912 году Пасхалова ездила в Италию совершенствоваться у миланских мастеров: певца А. Броджи и композитора А. Бетинелли; она изучала итальянский язык и проходила на нем оперный репертуар. Ярким событием во время пребывания в Италии стало выступление певицы на концерте в русской колонии: вдохновенное искусство Пасхаловой словно открыло перед слушателями частицу далекой Родины.

Неизгладимое впечатление оставило посещение миланской постановки “Псковитянки” с участием гастролировавшего там Ф. И. Шаляпина в роли Ивана Грозного, а также оперы П. Масканьи “Изабо” с участием Агостинелли в заглавной партии.[10]

Появление в Италии известной русской певицы привлекло внимание музыкальных кругов. Позднее Пасхалова вспоминала: “Всевозможные антрепренеры предлагали мне различные поездки и уговаривали ехать в Нью-Йорк, но я не могла и думать о разлуке с Россией и семьей...”

После возвращения из Италии, в 1913 году, певица совершила большую концертную поездку по северу России и по Закаспию — Оренбург, Ташкент, Самарканд, Бухара, Мерв, Чарджуй, Ашхабад, Коканд... В программы ее концертов включались оперные арии, романсы русских композиторов Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова, Кюи и народные песни. Сопровождали певицу в ее турне пианист Л. Шенер и артист русской оперы М. Глебов. Гастрольная поездка прошла с редким успехом и на следующий год была повторена по центральной России.

С первых дней Великой Октябрьской революции А.М. Пасхалова принимала деятельное участие в культурно-просветительной работе, выступая с концертами перед новой рабоче-крестьянской аудиторией. В 1915 году, переехав на постоянное жительство в Саратов, Алевтина Михайловна в дальнейшем активно содействовала становлению там советского оперного театра. Разностороннее музыкальное образование, превосходная вокальная школа и большой жизненный опыт певицы оказали ей неоценимую помощь в педагогической работе: в 1918 году А.М. Пасхалова стала профессором Саратовской консерватории и за 32 года воспитала плеяду певцов. За большие заслуги в области советского искусства в 1934 году ей было присвоено почетное звание заслуженной артистки РСФСР.

Пасхалова — автор методических очерков по вокальной педагогике, затрагивающих не только вопросы постановки голоса, но и развития бельканто, слияния звука и слова и т. д. Результаты многолетних наблюдений она облекла в форму статей: “Что нужно для совершенствования голоса в начале обучения”, “О камерном пении и его задачах”, “Воспитание и охрана детских голосов”. Специально для самодеятельной певческой практики ею были сделаны методические указания “О работе над постановкой голоса”, предназначенные для руководителей народных хоров. Мысли и наблюдения, возникшие при исполнении русских романсов и песен, певица оформила в виде исторических очерков.

Интересные воспоминания о личных встречах с Алевтиной Михайловной содержатся в неопубликованном дневнике внучки Н.Г. Чернышевского — Нины Михайловны. Особенно ценны для понимания артистического облика Пасхаловой наблюдения ее дочери — также певицы Нины Александровны, отмеченные тонкостью проникновения в специфику вокально-сценического искусства. “Она была врожденной певицей-художником. В ее пении меня всегда поражала удивительная простота, соединявшаяся с большой тонкостью передачи. Ничего искусственного в ее пении не было, и потому оно потрясало слушателя. Я не помню, чтобы она когда-нибудь подчеркивала какие-нибудь слова или скандировала чересчур какие-нибудь согласные, что так любят делать многие певцы. Она не любила в пении ничего неестественного. Голос ее лился всегда свободно и был грустно-бархатного тембра, какой-то чарующе ласкающий. Она пела очень легко всегда. У нее были редкие для сопрано низкие грудные ноты. Она очень много работала над собой и говорила, что певица должна всю жизнь неустанно заниматься звуком.

В конце жизни она очень страдала, что не может петь, и до конца все мечтала когда-нибудь спеть. Мне кажется, что это являлось для нее трагедией, что она больше не поет. Я помню ее в опере, в спектаклях “Евгений Онегин” (Онегина пел гастролер Оскар Камионский) и в других составах, помню ее в “Фаусте”, “Царской невесте”, “Снегурочке”, “Демоне”, “Дубровском”. Везде она была прекрасна и вокально, и сценически. Особенно ей удавались места трагические: сцена сумасшествия Марфы, сцена смерти Валентина. Она играла потрясающе.

В конце дуэта с Мефистофелем она, например, без всякого приготовления падала на спину, весь зал ахал, а она говорила мне потом, чти никогда не разбивается, так как переживает и в этот момент не боится! Также она падала в последнем акте “Царской невесты” с высокого трона и катилась по ступенькам, и кровь леденела от ее игры в момент сумасшествия, которое она рисовала несколькими скупыми штрихами. После исполнения ею романсов у меня всегда было такое ощущение, точно я искупалась в чистой воде ...”[11]

Портрет А.М. Пасхаловой останется неполным, если будет обойдена молчание ее общественная деятельность. Она жила интересами передовой русской интеллигенции, а в советский период всецело посвятила себя служению народу. Уже вскоре после свержения самодержавия в газете “Саратовский вестник” (28 марта 1917 г.) появилось обращение: “Артистка А.М. Пасхалова приглашает всех сценических деятелей, а также всех лиц, интересующихся театром и имеющих к нему отношение, собраться в городском театре для совместного обсуждения вопросов переживаемого момента в связи с теми требованиями, которые предъявил этот момент к театру и его деятелям”. 31 марта состоялось собрание, привлекшее 200 человек. Главное внимание было уделено вопросу, “каким должен быть в свободной России театр и каково должно быть в этом театре положение актера”. С докладом выступила Пасхалова, очертившая безотрадное и зависимое положение артиста и указавшая, что путь для избавления от этой зависимости тот же, как и у других людей труда, — действие общими силами, объединение.[12]

Даже в преклонном возрасте певица не прекращала шефскую работу. В годы Великой Отечественной войны ( в годы эвакуации в Саратов Московской консерватории) Пасхалова являлась профессором вокальной кафедры.

Советская общественность дважды отмечала юбилеи Пасхаловой. 28 января 1929 года состоялось торжественное чествование в связи с 30-летием артистической и педагогической деятельности. Почетными членами юбилейной комиссии были Р. Глиэр, И. Ершов, А. Нежданова, Л. Собинов; в юбилейном концерте приняли участие лучшие артистические силы Саратова. Композитор И. Тулупников преподнес посвящение — романс “Горячее дыхание”. В 1952 году отмечалось 50-летие деятельности Пасхаловой. В полученных приветствиях подчеркивалась большая роль юбиляра в развитии отечественной музыкальной культуры. Не всякому деятелю искусства удается праздновать свое полувековое служение Музе!