Яковлев А.С. Рассказ о своей жизни // Детская литература. М., 1937. № 23. С. 38-39.

Александр Яковлев

РАССКАЗ О СВОЕЙ ЖИЗНИ

Город наш маленький и угол глухой: Вольск Саратовской губернии. И годы были глухие: я родился 23 ноября 1886 г. А дом — на самой дальней окраине города, у тюрьмы. Через квартал от дома степь, на которой маршировали ополченцы и солдаты, и за степью — фруктовые сады широкой, почти трехверстной, полосой. За садами поле и лес, лес на много десятков верст. В нашем квартале домики сплошь в одно-два окошка. Жили в них плотники, маляры, сапожники, штукатуры, слесарь, колесник. Был и ломовой извозчик один и трое таких, которые пахали землю и «держали» сады.

Отец мой был маляр, зимогор («летом работает, зимой горюет»).

В детстве я носил бедность, как привычную одежду, совершенно не ощущая ее. Мы даже считались в нашем квартале «богатыми», потому что каждый день ели хлеб и даже пили чай (сахар в прикуску). Отец мой по летам уезжал в Саратов на заработки, осенью привозил столько денег, что на зиму у нас запасались капустой, картошкой, солеными арбузами и мукой. Вот другие в квартале жили так, что мне до сих пор вспомнить страшно. Ребята потихоньку бегали в город нищенствовать, женщины за гривенник работали в садах «от темна до темна», мужчины пьянствовали сплошь. А как детей калечили! Как били жен!

Наша семья была «счастливой», потому что отец мой никогда не пил, в семье все работали дружно, я за годы детства не помню у нас ни одной крупной ссоры. Семью вела моя бабушка — бывшая крепостная графа Орлова-Денисова. Это была властная, чрезвычайно энергичная старуха. В молодости за ум и расторопность она была взята из деревни к графине в горничные. Однажды во время приема графских гостей, когда она несла поднос с чайной посудой, к ней бросилась собака, ласкаясь, и сбила с ног. Посуда разбилась. Графиня приказала отправить бабушку на конюшню и утром высечь ее «на страх всей дворне». Ночью бабушка оторвала в крыше доску и бежала в лес, потом в город и в скиты на Иргиз, где и скрывалась до падения крепостного права. В нашей семье все ей подчинялись. Нас, внучат, она любила сверх всякой меры. Ее сказки, ее рассказы, ее яркий красочный язык прошли со мной через всю мою жизнь.

Мой дед — со стороны матери — был бурлаком на Волге, а зимой — пильщик. Никто из моих родичей не знал грамоты, только моя мать и ее отец умели читать церковно-славянские книги. Но писать и они не умели. Своего отца я уже сам научил грамоте, когда стал ходить в школу.

До букваря, с которым я пошел в школу, у нас в доме были только две книги: псалтырь и «Цветник» — сборник рассказов о жизни мучеников. Эти книги моя мать читала всегда со слезами. В девять лет и я научился читать и долгие годы моими любимыми книгами были сказки, жития святых, книжки про разбойников, ведьм и леших. На двенадцатом году я бежал из дома в Пермские леса, чтобы стать разбойником, прошел около тысячи верст (до Казанской губ.), но, измученный голодом и дорогой, вернулся. Впрочем, в это же время я мечтал сделаться и отшельником.

Опять книги — классики, путешествия. После приходского училища меня решили было «пустить по малярной части». Но вмешался учитель Афанасий Петрович Григорьев. Я учился у него на пять с плюсом,— и он убедил моего отца отдать меня в городское училище.

Дома был долгий спор. Бабушка требовала «не пускать внука в науку: все ученые бога забывают, постов не блюдут». Отец говорил: «Мне нужен помощник». За ученье стояла только мать. Учитель убедил бабушку: «В городском училище на счет бога строго», а отец поставил мне условие: «Зимой учиться, а летом со мной работать».

Окончил городское училище в пятнадцать лет,— и с тех пор самостоятельная жизнь. Год прослужил на телеграфе станции Привольская Рязано-Уральской железной дороги, потом на почте в Вольске. Чрезвычайно много читал.

В то время прочел Тургенева «Отцы и дети». И жизнь преломилась: от глубочайшей религиозности к полной потере веры. Время мук необычайных: «Где смысл жизни?» И тут — 1905 год. Вот смысл и цель: борьба за всеобщее счастье. Хотел, чтобы социализм наступил сегодня, завтра.

Много учился. «Революционер должен быть глубоко образован». Экстерном сдал за курс реального училища и поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Голодал и собирался перевернуть весь мир. С увлечением слушал лекции, а после шел за Невскую заставу к рабочим. Грозил арест. Бежал на Кавказ и там, в Грозном, настигли. Окружная тюрьма, смертники, печальные чеченские песни по вечерам.

Через полгода в арестантском вагоне отвезли в Ростов-на-Дону на пять лет под надзор полиции. <…>