Ульянов Г.
Воспоминания о М.А. Натансоне // Каторга и ссылка. М., 1932 № 4. С. 62-64, 75.
<…>
С
конца 80-х гг. прошлого века г. Саратов становится: излюбленным городом
революционеров, лишенных права жительства в столицах. Очень многие отбывшие
ссылку в «отдаленных» и «не столь отдаленных» местах на предложение
администрации «выбрать какой-либо город для своего пребывания» — останавливали.
Свой выбор на Саратове. Немало сюда попадало и политически неблагонадежной
молодежи, изгнанной из высших учебных заведений.
Привлекали
сюда этих людей и старые, романтические предания поволжской вольницы, и
удобства сообщения с. центрами, и, сравнительно с другими городами
провинции,—бойкая культурная жизнь растущего города. Недаром ведь саратовцы
окрестили свой город гордой кличкой «столицу Поволжья!»
В
90-х гг. здесь можно было встретить представителен различных революционных
течений и организаций. Отбывшие срок наказания землевольцы, участники громкого
«процесса 193-х», «процесса 50-ти» и т. д. А по мере роста студенческих
волнений сюда «целыми пачками» попадали студенты, которые несли с собою всякие
споры по социально-политическим вопросам.
Сюда
же осенью 1890 г. прибыл и М.А. Натансон, у которого в 1889 г кончился срок
ссылки в Якутской области[1].
В
первый раз я встретился с ним тогда же осенью у известного писателя-народника
Н.Е. Каронина-Петропавловского, который немного раньше, — после ссылки по
процессу 193-х, — поселился в Саратове.
Меня
поразило то уважение, с которым покойный писатель и все окружающие относились к
Марку Андреевичу. Мне тогда было неизвестно, что вижу я одного из вождей
революции, одного из организаторов героического общества «Земля и Воля». Детище
глухой мордовской деревни, я тогда даже не слышал о существовании боевых
революционных организаций. И нужно поблагодарить усердие администрации,
уволившей меня от должности народного учителя, запретившей мне жить в деревне и
заниматься педагогической деятельностью. Пришлось искать пристанища и работу в
большом городе. В качестве «гонимого властями» я скоро попал в среду
радикальствующей интеллигентной; молодежи, а через нее и в круг подлинных революционеров...
Но
это, конечно, не значит, что я тогда же был приобщен к революционной работе.
Далеко нет. Такие выдержанные революционеры, как М.А. Натансон, не легко
раскрывали свои объятия для новых пришельцев. Нужно было пройти своего рода
хорошую подготовительную школу, выдержать большой искус, чтобы быть приобщенным
к какой-либо отрасли опасной работы.
Мои
воспоминания об этом периоде саратовской жизни М.А. и нужно рассматривать как
наблюдения такого «приготовишки».
II
Я
встречался с М.А. довольно часто у Каренина-Петропавловского, иногда у Ст.
Серг. Степанова, в «Обществе любителей изящных искусств», на собраниях молодежи
и т. д. А с осени 1891 г. очутился с ним на службе в контроле Козлово-Саратовской
и Баскунчакской ж. д., где некоторое время даже работал под его руководством.
<…>
Марк
Андреевич обладал удивительной способностью быстро ориентироваться в событиях
общественной жизни, чтобы использовать их в интересах пробуждения
революционного самосознания. Он, кажется, не пропускал ни одного крупного
подходящего случая, чтоб нанести тот или иной удар своему врагу — царскому
самодержавию, с его неизбежными спутниками — произволом и хищничеством.
Ярким
фактом такой способности М.А. надо признать устройство грандиозных похорон
писателя-народника, Николая Елпидифоровича Петропавловского, известного под
псевдонимом Каренина. Он умер в 1892 г. в Саратове (38 лет) от горловой
чахотки.