Лебедев А.А. Николай Гаврилович Чернышевский: (Наброски по неизданным материалам) // Русская старина. СПб., 1912. Т. 152, кн. 11. С. 270-271, 272-282.

<…>

Николай Гаврилович должен был проехать через Саратов. “Накануне праздника (Казанской Божией Матери), 21 октября, вечером, часов около семи, сидим мы дома. Приходит горничная и подает записку Ольге Сократовне. Та прочитала записку, взволновалась, хватает вещи. Она дает мне читать эту записку, писанную Николаем Гавриловичем: “Приезжай ко мне, но никому не говори”.

Обычно О. С. никогда не выезжала так поздно вечером. Все слышали, что она куда-то поехала в такое время, в какое она никогда не выезжает, и потому обратили на это внимание. Я успокоила домашних, сказав им, что из Петербурга приехала одна знакомая, которая и попросила к себе Ольгу Сократовну. В это время была больна моя мать (Александра Егоровна, тетка Н. Г., которая вскоре и умерла), и я не хотела ее тревожить, зная, как” ей было тяжело не видеться с Николаем Гавриловичем.

Через час та же горничная приезжает и за мной, с запиской от Ольги Сократовны. Я тоже взволновалась. Приезжаю. Там (у жандарма П. И. Гусева) уже было готово угощение: на столе стояли чай и фрукты. Увидев его (Н. Г—ча), я разрыдалась: со мной—истерика от волнения. “Безсовестная” говорю Ольге Сократовне, зачем лишаете других видеть его?!..

Ольга Сократовна была несравненно спокойнее, но я была огорчена и за себя, и за мать, которая рискует совсем не видеть, его. Каково это ей? Прийти сюда или приехать мать не может,— она больна. Н. Г. взял меня в другую комнату, посадил себе на колени и успокоил.

П. И. Гусев, человек в высшей степени добрый, постоянно то входил, то выходил из комнаты, в которой мы были, и все время угощал нас и Николая Гавриловича. Видя наше огорчение, он сказал, что не знал всех обстоятельств. “Я не знaл”_, говорил он, “чтo у вас есть родные, которые желают вас видеть. Мне дано было предписание, чтобы свидание произошло без огласки, чтобы не был оглашен приезд Н. Г. в Саратов. Согласно инcтpyкции, я и попросил Ольгу Сократовну приехать сюда. Мы рисковали встретить у вас общество, а наш мундир— такого рода, что невольно обращает на себя внимание”.

Гусеву сказали: “Мы ведем такой образ жизни, что вы не рисковали никого встретить у нас”. Тот предложил, что можно устроить свидание и с Александрой Егоровной, но Н. Г. не хотел воспользоваться любезным предложением П. И. Дело в том, что Николай Гаврилович опасался повредить состоянию своей больной тетки своим непродолжительным пребыванием в сопровождении жандармов. Поэтому он и отказался от свидания с ней. Н. Г. просил П. И. Гусева, чтобы тот поступал согласно инструкции.

Гусев приготовил было для Николая Гавриловича постель и ужин, но он не хотел оставаться ночевать: ему хотелось ехать безостановочно. Чтобы никого не стеснять, он решил уехать из Саратова тут же, лишь только уйдут жена и двоюродная сестра.

II. И. говорить ему: “Останьтесь, отдохните!” Но Н. Г. просил поскорее распорядиться на счета лошадей. Он соглашался остаться на ночь в, Саратове под одним условием,—если у него просидят жена и двоюродная сестра. Но они не могли этого сделать: отсутствие их в продолжение целой ночи сильно потревожило бы больную. К тому же, О. С. нужно было скорее собираться ехать в Астрахань: пароходы в это время уже кончали навигацию. До Астрахани ходили одни волжские пароходы, да и те делили уже последние рейсы.

Когда мы вышли на улицу, то вслед за нами уехал и Николай Гаврилович. Тут же известили детей, живших в Петербурге, о приезде, Н. Г. в Астрахань, а на другой день сообщили им о желании отца, чтобы они ехали весной к нему для свидания. Но дети, по получении телеграммы, тут же выехали из Петербурга в Астрахань”.<…>