Малинин Г

Малинин Г.А. Литературные места Саратовской области: [В.В. Маяковский] // Литературный Саратов: Альманах Сарат. отделения Союза сов. писателей. Саратов, 1950. Кн. 12. С. 201-204.

<…>

Дважды посетил Саратов во время своих многочисленных лекционных поездок по нашей стране Владимир Владимирович Маяковский (1893 — 1930).

Первое его выступление в Саратове состоялось 19 марта 1914 года. В этот день в «Саратовском листке» на четвертой странице, петитом было напечатано объявление: «На сегодня в зале Консерватории назначена лекция московских футуристов г.г. Бурлюка, Каменского и Маяковского».

Вечером того же числа, в точно назначенное время, на сцене Консерватории появились Маяковский и Бурлюк, приехавшие в Саратов из Ростова. Василий Каменский из-за болезни выступать не мог.

Маяковский привлек сразу общее внимание. Осмотревшись, он сразу приступил к докладу «Достижения футуризма».

— Милостивые государи и милостивые государыни, — начал поэт. — Вы, пришли сюда привлеченные слухами о наших скандалах. Успокойтесь, этого вы не увидите. Все это клевета. Да, я люблю скандал, но скандал в искусстве, дерзкий вызов во имя будущего!.

Зал затих. И в наступившей тишине звучала все громче и громче образная, богатая неожиданными, меткими словами, речь. Густой громкий голос широко разносился по залу.

О чем говорил Маяковский? — «Поэзия футуризма — это поэзия города, современного города.. Телефоны, аэропланы, экспрессы, лифты, ротационные машины, тротуары, фабричные трубы, каменные громады домов, копоть и дым — вот элементы красоты в новой городской природе. Электрический фонарь мы чаще видим, чем старую романтическую луну... А самое главное — изменился ритм жизни. Все стало молниеносно, быстротечно, как на ленте кинематографа Плавные, спокойные, неспешащие ритмы старой поэзии не соответствуют психике современного горожанина...

Поэзия... должна соответствовать новым элементам психики современного города... Задачи нового искусства — зафиксировать явления в движении»[1].

Во время перерыва часть слушателей и местных журналистов зашли в артистическую комнату. Они окружили Маяковского, задавали вопросы, высказывали свое мнение. Беседа превратилась в оживленный диспут.

— Теоретики вы прекрасные, а тактики вы совсем плохие, — бросил один из пришедших. — Пропагандируете свои идеи среди публики и тут же создаете предубеждение. Вот, например, господин Маяковский, зачем на вас этот красный пиджак?

— Надо дать личности право быть свободной, — начал было Бурлюк.

— Цвет революции не нравится быкам буржуазии, — закончил Маяковский.

Беседу прервал звонок. Д. Бурлюк говорил о новейшей русской литературе и «о живописи футуризма». Потом оба поэта читали свои стихи.

Газета «Саратовский вестник» поместила 21 марта следующий отзыв о вечере: «Речь г. Маяковского, сказанная с большим ораторским мастерством, красиво построенная, ясная и содержательная, произвела впечатление на слушателей, и они покрыли ее дружными и продолжительными аплодисментами»[2].

Другая газета — «Саратовский листок» — писала: «Что же можно возразить когда говорят, что искусство не должно быть стоячим болотом, что в нем, «се течет», все развивается и, конечно, создаются новые и новые ценности»[3].

В первый свой приезд в Саратов Маяковский жил в гостинице «Россия» (ныне на углу улицы М. Горького и просп. Кирова).

Лекция Маяковского и Бурлюка в Саратове была одной из многих, прочитанных поэтами в городах России в 1913 — 1914 годах. В своей автобиографии Маяковский так вспоминает об этом: «Ездили Россией. Вечера. Лекции. Губернаторство настораживалось... Часто обрывались полицией на полуслове доклада»[4].

Инициативу поэтов оценил М. Горький. В книге «Жизнь с Маяковским» Б.В. Каменский отметил: «Горький хвалил нас за то, что мы первые вынесли искусство на широкую народную улицу, разъезжая всюду по городам России. И ласково бранил нас за все наши крайности творческого безудержного озорства, происходящего от слишком буйной молодости»[5].

На обратном пути из Саратова, во время случайного разговора, у Маяковского возник образ, давший впоследствии название целой поэме. «Возвращаясь из Саратова в Москву, — писал поэт в статье «Как делать стихи?», — я в целях доказательства какой-то вагонной спутнице своей полной лояльности, сказал ей, что я «не мужчина, а облако в штанах». Сказав, я сейчас же сообразил, что это может пригодиться для стиха, — а вдруг это разойдется изустно и будет разбазарено зря? Страшно обеспокоенный, я с полчаса допрашивал девушку наводящими вопросами и успокоился только убедившись, что мои слова уже вылетели у нее из следующего уха... «Облако в штанах» понадобилось мне для названия целой поэмы»[6].

При издании в 1915 году этой поэмы цензура зачеркнула ее название, и поэма вышла под первоначальным названием «Тринадцатый апостол».

Вторично Маяковский посетил Саратов спустя 13 лет, во время очередной поездки по городам Советского Союза.

В конце января 1927 года на улицах города запестрели афиши:

ПОЭТ

Владимир Маяковский

выступает в зале

Народного дворца.

В газете «Саратовские известия» один из местных поэтов писал по поводу приезда Маяковского:

Горланили громко

Квадраты плакатов,

От краски как бы ошалев:

Едет, едет

Из Москвы в Саратов

Владимир Маяковский

Главный „Леф".

В Саратов Маяковский приехал днем 27 января. Остановился в гостинице «Астория» (на просп. Кирова), в первом номере.

29 января поэт был болен. Итти на лекцию не было сил, хотелось отдохнуть. Но Маяковский отогнал эти мысли, просмотрел тезисы своего выступления, быстро оделся и пошел на лекцию.

Большой зал Народного дворца (ныне Дом офицеров) был переполнен. Выйдя на сцену, Маяковский поставил бутылку с нарзаном на кафедру и негромким голосом сказал:

— Вы меня извините, товарищи, у меня болит горло.

Сразу стало тихо.

— Тема моего сегодняшнего выступления, — начал поэт, — лицо левой литературы. Левая литература — литература революционная по мысли и высококачественная по форме. Без технического мастерства, без культуры — писатель — не писатель... Возведению в сан «знаменитости» обыкновенно помогают друзья-критики, забывая, что литературная работа — работа трудная, ответственная, требующая высокой квалификации...

Поэт выступил с требованием высокой поэтической культуры, которая должна быть поставлена на службу социалистическому отечеству. Он обрушился на проф. Шенгеля, издавшего прикладное руководство для поэтов, за попытку плодить ремесленничество в поэзии. Свою речь, богатую остротами, поэт подкреплял стихами, быстро и остроумно отвечал на реплики и вопросы, приглашая желающих выступить.

После небольшого перерыва Маяковский читал свои стихи. Начал он с «Необычайного приключения».

Потом прочел «Сергею Есенину», «Левый марш», «Товарищу Нетте, пароходу и человеку» и ряд других. Закончил чтением стихотворения «Юбилейное». Когда поэт прочел концовку:

Ненавижу

всяческую мертвечину,

Обожаю

всяческую жизнь!

зал разразился бурными, продолжительными аплодисментами.

На следующий день Маяковский также чувствовал себя плохо. Почти не выходил из гостиницы. Поглядев в окно, заметил на противоположной стороне улицы деревянную будку фотографии. Вспомнил, что когда-то эту фотографию называли «Теремок», хотя вывески такой уже не было. Взяв блокнот и карандаш, начал писать:

Нето грипп,

нето инфлуэнца.

Температура

ниже рыб.

Ноги тянет.

Руки ленятся.

Лежу.

Единственное видеть мог:

Напротив — окошко

в складках холстика —

«Фотография Теремок,

Г. Мальков и М. Толстиков»...

Стихотворение кончается словами:

Салют Вам,

Толстиков и Мальков —

фабриканты оптимистов.

Фамилии бывших владельцев фотографии поэт несколько перепутал. На самом деле владельцами являлись Г.А. Монин и Ф.Н. Толстиков.

Это стихотворение, написанное Маяковским в Саратове, было напечатано в 11 номере журнала «Бузотер» за 1927 год под названием. Фабриканты оптимистов"[7].

Зимний день прошел быстро. Несмотря на сильное недомогание, Маяковский собрался и пошел на вторую лекцию, называвшуюся «Идем путешествовать».

Зал Народного дворца снова был полон. Появление поэта вызвало бурю аплодисментов. Перекрывая шум зала, поэт начал:

— Довольно! Тихо! Идем путешествовать. Путешествовать надо не из непоседливости, а ради культуры. Итак, идемте путешествовать туда — к капиталистам и обратно...[8] Кстати, пример грубой неграмотности, — и поэт, достав из кармана пиджака обыкновенный трамвайный билет, купленный им в день приезда, поднял его над головой. — Этот билет я купил у вас здесь в саратовском трамвае. Тысячи из вас ежедневно делают то же самое. А кто обратил внимание на то, что бесконечным тиражом в народ внедряется неграмотность? Кто! Вы знаете, что написано на этом билете? — и опустив руку, поэт громко прочел: —«Туда и оттуда». А надо говорить и писать «Туда и обратно». Свои стихи о путешествии я издам отдельной книгой и на обложке большими буквами напишу для вас — саратовцев: «Туда и обратно». И, спрятав обратно билет, продолжал прерванный доклад...

Поэт поделился впечатлениями от своей последней поездки в Европу и Америку, читал стихи, посвященные этой поездке — о полете Москва — Кенигсберг, о Париже, Нью-Йорке, Чикаго...

С исключительной силой и яркостью разоблачал поэт в своем докладе буржуазный «демократизм», обрекающий на бесправие и нищету трудящихся капиталистических стран. Доклад звучал призывом быть готовыми к отпору, если империалисты осмелятся напасть на советскую страну.

— В «демократической» Америке я видел сам тысячи людей, которые живут на положении рабов. Помните, что в случае интервенции из нас сделают таких же рабов. Поэтому не выпускайте из рук винтовки!

Последние слова Маяковского потонули в громе рукоплесканий. Поэт как бы развивает неоднократно высказанную им поэтически мысль: «Мир пока, но на страже красных годов стой на нашей красной вышке. Будь смел! Будь умел. Будь всегда готов первым ринуться к первой вспышке».

Саратовская газета «Известия» в отчетном номере о выступлении Маяковского сообщала:

«Выступления Маяковского — событие в местной культурно-художественной жизни. Мы имели возможность лично слышать крупнейшего и оригинальнейшего поэта нашего времени, большого мастера слова, прокладывающего новые пути в поэзии»[9].