Дурылин С. [А. Олдридж на гастролях в Саратове] //
Дурылин С. Айра Олдридж. М.; Л., 1940. С.136, 152, 160.
<…>
Слух о
физических опасностях, угрожающих артисткам, играющим роль Дездемоны с Олдриджем — Отелло, был так
прочен, ему так охотно верили, что перед приездом Олдриджа в Саратов местная
газета писала: «Еще задолго до дня спектакля многих занимал вопрос, кто должен
играть Дездемону — г-жа Медведева или г-жа Рославская. Одни говорили за первую,
рассчитывая на ее плотность и крепость костей, при которых она могла счастливо
выдержать предполагавшийся натиск со стороны Отелло при ее удушении; другие говорили за Рославскую, основываясь на
преимуществах ее таланта»[1].
<…>
Полное незнание актерами
ролей и игра под суфлера были столь постоянным
явлением в провинциальном театре, что перед приездом Олдриджа в Саратов,
в 1864 году, в местной газете появилось следующее увещание, обращенное к
актерам труппы П.М. Медведева, считавшейся
одной из лучших в провинции: «Труппе предстоит немалая задача... Мы
убедительно просим актеров выучить хорошенько роли и хоть на эти представления возлагать меньше надежд на суфлера... Самый
трудный подвиг предстоит Александровой, которой надо играть Корделию, леди Макбет, Дездемону». Увы, -
актеры плохо исполнили эту просьбу и на первом спектакле Олдриджа обнаружили «неудовлетворительное, по
поспешности, изучение ролей, мешавшее игре Олдриджа»[2].
<…>
Хроникер местного театра понимает,
что для пензенской труппы было убийственно
сравнение с великим мастером сцены.
Подводя итог гастролям
Олдриджа в Саратове, местный театральный обозреватель не может удержаться от
сравнения искусства заезжего артиста с театральным ремеслом местных актеров,
играющих те же трагические роли: «Появление Олдриджа на провинциальных сценах не
должно бы пройти бесследно. По мере сил и возможности провинциальный
драматический актер из игры Олдриджа должен
принять к сведению, что дело драматического актера не в крике, не в
басовых нотах и не в бычьем реве, а... просто в страсти игры. Молчит ли трагик,
говорит ли что про себя, делает ли движение, говорит ли взглядом — везде
страсть в ее тысяче тонов... Без сомнения, статья нелегкая, да ведь, взявшись
быть трагиком, надобно учиться, а не ограничиваться одними обмороками или
базарным криком... Нашлись некоторые господа, которые от души говорили, что
бывший когда-то в Саратове драматический актер Бобров выше Олдриджа. И точно,
бас протодьяконский, ручища, что твоя лопата, а рост тамбур-мажора...»
«От великого до смешного один
только шаг»,— думали мы, смотря на игравших с Олдриджем актеров. Нужно было
Олдриджу иметь много терпения и артистического экстаза, чтобы забыть окружавший
его ансамбль. Благо, что игравшие с Олдриджем знали недурно роли, а вот в
Астрахани и этого не было»[3].