Воронов И.И. Саратовская гимназия - устава графа Уварова - прошлого столетия. 1851-1859 гг.: (Воспоминания питомца) // Русская старина. СПб., 1909. Т. 139, кн. 9. С. 341-343.

<…>

Как выше сказано с четвертого класса гимназии начиналось знакомство учеников с русскою литературою, которая, по счастью для учащихся, была в руках опытных и достойных преподавателей, Н.Г. Чернышевского и И.Т. Миловидова. Мне, посчастливилось слышать и того и другого и потому с благодарностью памятую их труды и старательное ознакомление каждого из своих учеников с теорией и практикой этой науки.

Уроженец Саратова, Чернышевский, по окончании курса кандидатом филологии, был назначен учителем Саратовской гимназии, где, пробыв около двух лет, затем перевелся в Петербург учителем 2-го кадетского корпуса. О способностях, уме, знаниях и направлении этого педагога-учителя не только юношества, по и народа, как мыслителя и проводника разумных идей, я считаю излишним здесь распространяться, так как Чернышевский известен всей мыслящей России.

Этот педагог был первою восходящею звездою в сумерках, царивших в педагогическом персонале Саратовской гимназии; с его приездом началось вение нового духа; старики педагоги, окостеневшие в невежественном понимании образовательного и воспитательного значения юношества, стали мало по жалу замещаться достойною, знающею и образованною молодежью, вполне способного исполнять тяжелую миссию просвещать молодое поколение.

С приездом Чернышевского, кроме классных занятий по русской литературе были введены, до тех пор не бывшие, внеклассные литературные беседы, на которых собирались ученики старших четырех классов и читались сочинения, исполненные воспитанниками на заданные им темы. Здесь шли дебаты о достоинствах или недостатках читаемых сочинений и правильности пользования источниками. Рассуждения эти велись под руководством Чернышевского, который регулировал возражения оппонентов, доказывал или опровергая сущность и значение их, объясняя в тоже время приемы литературных трудов известных писателей. К несчастию, директор Мейер, как филолог, считавший себя знатоком литературы и постоянно присутствовавший на беседах, нарушал спокойное их течение грубостями или ругательными изречениями (выше пояснено), обращенными к ученику составителю сочинения или его оппонентам, речи которых почему-либо ему не нравились. Кроткий и в высшей степени деликатный, Чернышевский своим мягким и приятным голосом, полным справедливости, старался смягчить нрав директора и защитить учеников от его нападок — что всегда и удавалось, чем и восстановлялось спокойное и правильное течение литературных бесед.

Знакомство с теорией русской литературы и ее отделами Чернышевский сообщал ученикам через сведения об основах этой науки и практически знакомил учеников с классическими произведениями авторов, разбирая их влияние на общество и его развитии, и вообще способствовал к правильному уразумению духа и направления авторов в зависимости от исторических причин или событий... Славянский язык так же разумно преподавался, так как Чернышевский наряду с теорией знакомил учеников с переводами и разборами Остромирова Евангелия, Слова о полку Игореве, поучения Владимира Мономаха и др.

Ежедневно возвращаясь после, классов домой, Чернышевский, был сопровождаем множеством учеников, с которыми он, как отец с детьми, дружески беседовал, узнавал о здоровье их домочадцев, где, они живут, шутил и смеялся и пожимал руки тех, кому приходилось, приближаясь к своему дому, прощаться с учителем. Летом, по вечерам, Чернышевский делал прогулку и, если видел, что в каком-нибудь дворе идет игра гимназистов, то он заходил во двор и принимал участие в забавах. Тут Чернышевский до того оживлялся и увлекался развлечением игрою, что от чрезмерной усталости усаживался для отдыха на каком-либо обрубке или доске, ведя разговор с мальчиками. Все это свидетельствовало о его любвн к ученикам, которые и в свою очередь чтили и уважали Чернышевского, как добрейшего человека и полезного учителя. День его отъезда из Саратова был скорбным для всех гимназистов, которые теснились, окружая его квартиру, и со слезами напутствовали его отбытие.

Да, Чернышевский был истинным светочем, память о котором не изгладится у всех знавших его по педагогическим и литературным трудам и у всех тех, кто был счастлив знать его лично. <…>