Дьяконов В.А. [Савина М.Г. в Саратове] // Дьяконов В.А. Лицедеи, певчие, музыканты: Из истории саратовских театров. Саратов, 1991. С. 146-147, 155-157.

 

<…>

Медведев привез в Саратов небольшую, на редкость способную и сыгранную труппу. В нее входили А. Шуберт, Е. Медведева, М. Савина, Т. Борисова, И. Александровский, А. Большаков, А. Погонин, В. Давыдов, М. Стрельский. К сожалению, не было с ними П. Стрепетовой, покинувшей в Казани своего мужа, а заодно и труппу. Все члены этого небольшого дружного коллектива каждодневно были заняты в спектаклях и трудились творчески, самозабвенно. Вспоминая эти гастроли, В.Н. Давыдов позже писал: «Играли мы с редким ансамблем, так как все служили друг с другом уже не первый сезон, успели хорошо спеться, да и притом на месте репетировали всегда тщательно, с любовью. Мы хорошо знали, что успех дела — это наш успех. Публика оценила наши труды, и, несмотря на то, что стояла невыносимая жара, наши спектакли имели большой художественный и материальный успех. В конце июля мы простились с саратовцами. Было много подарков, еще больше громких приветствий и аплодисментов».

В саратовских гастролях проявился незаурядный талант Марии Савиной. Зная театральность здешней публики, актриса перед выступлением страшно трусила и взвинчивалась. «...Саратов страшил меня, — признавалась она, — так как туда я была приглашена на первые роли». Но тревоги ее были напрасны. «Она обворожила саратовцев с первого выхода, быстро сделавшись любимицей». Отсутствие П. Стрепетовой дало ей богатую воз­можность в полную меру раскрыть свои творческие способности в самых различных пьесах и жанрах. В. Давыдов, вспоминая, как они вместе с Савиной в эти гастроли «еще дурили» в оперетке «Орфей в аду» и «откалывали трепака» в ее бенефисе, признавал, что «здесь она царила и в драме, и в комедии... Из Саратова пошла слава Савиной, и, несмотря на двадцатилетний возраст, имя артистки было на устах всех антрепренеров, актрис и театралов».

<…>

В канун 1873 года возвращается в знакомый и милый сердцу Саратов Мария Савина. Семейная жизнь не складывалась. Бездарный, сквалыжный муж-актер перессорился со всеми, кто был ей близок и дорог — партнерами по работе, администрацией теат-рa, самим П.М. Медведевым. Тот не мог больше терпеть зарвавшегося актеришку и расторг с ним контракт. Оставаться в Орле, где муж изгнан из театра, было немыслимо, и, приняв предложение саратовского антрепренера, восемнадцатилетняя актриса вместе со своим непутевым мужем поступила на Саратовскую сцену.

Позже в своей книге «Горести и скитания» в специальной главе «Саратов» Мария Гавриловна напишет: «Николаю Владимировичу Лихачеву, саратовскому помещику, бывшему гусару, страстному охотнику, большому ленивцу и добрейшему человеку, приснилось когда-то (факт), что он может быть хорошим антрепренером, и... он снял саратовский театр. Идею эту вполне одобрил Александр Петрович, его закадычный друг, и, несмотря на уговоры жены и советы всех окружающих (Н. В. был упрям), было решено набирать труппу, и сезон открылся. Служили: Стружкин, Глебова и Шумилин — главные, остальные неважные, да еще Евгений Полтавцев, который был режиссером. Всех этих любила публика, но труппа была мала, благодаря чему нас и выписали... Публика приняла меня чрезвычайно радушно, но труппа, т. е. Глебова со своей компанией, очень враждебно», До конца сезона оставалось всего шесть недель, и они прошли в постоянном противоборстве с Глебовой, она хотела играть только те роли, которые предназначались Савиной, и ужасно капризничала. Тогда режиссер Полтавцев выработал следующую тактику: он читал пьесу и при распределении ролей ставил фа-милию Глебовой против роли Савиной и наоборот. Глебова, получив роль, заявляла, что, если ей не дадут другую роль, она играть не будет. Полтавцев, поспорив для видимости, соглашался, и хитрость удавалась. А поскольку это было всегда в при-сутствии всей труппы, Глебова отказаться не могла и все нормализовалось, спектакли шли хорошо.

Саратовская театральная критика благосклонно отнеслась к успехам молодой дебютантки. Одни рецензенты сравнивали ее с выдающейся Асенковой, другие со знаменитой Федотовой, находя, что «по глубине чувств они равны, а по справедливости Савина стоит выше, так как в ней нет федотовской плаксивости». Вместе с тем Савиной советовали не расходовать свое «большое дарование на одни безделушки, так хорошо ею созда-ваемые», а значительно расширить свой репертуарный диапазон а счет ролей трагедийных и драматических. «Обладая большой наблюдательной способностью, г-жа Савина необыкновенно верно передает своим голосом, манерою, выражением своего лица — страдания физические и душевные», — свидетельствует одна сведущая особа.

И все же этот сезон закончился для актрисы неудачей. Играя в спектакле О. Фейе «Далила» драматическую роль с падением, она сильно ушиблась и по совету саратовских радетелей на средства, собранные от благотворительного концерта, выезжала на лечение к «хорошим» столичным докторам.

Возвратившись через полтора месяца из Петербурга, М. Савина с головой ушла в работу. Но ее по-прежнему тяготил семейный раздор, муж становился все более раздражительным и нетерпимым, все свое недовольство вымещал на жене. Вскоре и в Саратовском театре распознали несостоятельность этого актера и предложили ему покинуть город, заплатив неустойку за сезон. После отъезда супруга в Симбирск Мария Савина почувствовала себя свободной, счастливой, всецело принадлежащей искусству. «Я не верила своему счастью, — вспоминала она, — а тогда я действительно была счастлива, т. е. спокойна. Начался сезон. Я наняла себе маленькую, уютную квартирку, взяла мебель напрокат, наставила много цветов и зажила припеваюче. Лечилась усердно, хотя мои труды пропадали даром, так как, играя, лечиться нельзя было, но я все-таки лечилась... Лихачевы, вся семья, очень любили меня, и я могла делать в театре что хотела, но я не пользовалась этим, а, напротив, сошлась с Глебовой и сумела убедить ее, что зла ей не желаю и наш упех зависит от ансамбля. Пиесы шли хорошо. Труппа обновилась несколькими лицами (Новиков, Петипа и другие), бенефисы были удачны, и я блаженствовала».

Однако и в этом сезоне не обошлось без противоборства между соперничающими актрисами. В бенефис М. Савиной восхищенные зрители преподнесли ей серебряный сервиз, а Глебовой достались лишь цветы. Рассерженная премьерша перестала здороваться с молодой актрисой и предоставлять ей возможность выступать на своих бенефисах. Любимую роль Савиной — царицы Анны в драме «Василиса Мелентьева» А.Н. Островского — она отдала другой актрисе водевильного плана, уверенная, что теперь все аплодисменты и почести достанутся ей. Но публика предпочла и эту актрису бенефициантке. Тогда Глебова вконец разозлилась, не вышла на поклон, а на следующий день покинула Саратов, не закончив сезона. По газетам саратовцы узнали, что она вновь вернулась на столичную сцену. Савина задумалась: «Глебова была недурная актриса, но никто не сожалел о ней, а я служу здесь третий сезон, и Саратов считает меня своей любимицей, да и везде я имела успех, значит, я лучше, во всяком случае, не хуже Глебовой, отчего я не дебютировала в Петербурге? Но при одном воспоминании об этом противном городе я решилась лучше жить в Саратове, чем ехать туда». И как бы поддерживая ее устремления на столичную сцену, звучали откровения местных театралов: «Провинциальная сцена есть действительно школа, но ведь в то же самое время она есть и могила для многих сценических талантов», «забитых, угнетенных, несчастных женщин Савина воспроизводит на сцене прекрасно и неподдельно», «мы от души желаем г-же Савиной оставить провинциальную сцену».

Вдохновленная этими оценками и призывами М.Г. Савина успешно дебютирует на столичной сцене.