Савельева Е.К. Дом,
удобный для вдохновения // Памятники Отечества: Альманах. М., 1998. № 39 (1/2).
С. 141-143.
Е.К.
Савельева
Дом, удобный для вдохновения
На картине — хрупкая женская фигурка, скользящая между
цветущих деревьев. Перед нею — чудесное розовое видение. Замок? Дворец? Мираж?
Да и нет. В действительности это счастливо преображенный фантазией дом
художника В.Э. Борисова-Мусатова.
Мне приходилось приводить к этому дому разных людей. И почти всегда раздавались возгласы разочарования. Те, кто помнит произведения Борисова-Мусатова, ожидают увидеть старинный особняк. А те, кто только узнает о творчестве замечательного художника, недоверчиво переспрашивают: “И это здесь он жил?” Здесь, в рядовом деревянном доме с флигелем в небольшом саду. И в самом деле, трудно поверить, что “поэт печальной мечты и цветных грез”, жил и творил в обычном саратовском дворике, зажатом сейчас стенами мебельной фабрики.
И все-таки это тот самый дом, изображенный художником
на многих известных картинах. Нечетная сторона улицы Вольской, между
Бахметьевской и Белоглинской; прежний адрес — Плац-парад, собственный дом. Не
разрушенный в 1930-х годах при строительстве мебельной фабрики, не сгоревший
каким-нибудь жарким летом, не снесенный ретивыми градостроителями. То, что он
уцелел - почти чудо! Вспоминаем мусатовские “Весну”, “Майские цветы”, “За
вышиванием”... Узнаем стены, ставни, наличники, веранду, невысокий забор. Дом
существует!..
На Плац-парад семейство Мусатовых перебралось после
1876 года. Вначале здесь стоял одноэтажный деревянный дом, выходящий фасадом на
улицу. Окно этого дома, обращенное в заросший зеленью сад, изобразил Мусатов в
одной из ранних работ. Флигель в глубине двора был выстроен позже, в 1890-1891
годах. Туда после смерти отца переселились Мусатовы. А старый дом надстроили
вторым этажом и стали сдавать жильцам, чтобы хоть как-то свести концы с
концами.
Скромный деревянный флигель внутри был заботливо убран
руками матушки Евдокии Гавриловны и младшей сестры художника Елены. Художник
жил и работал в нем, приезжая на лето из Москвы и Парижа. Здесь он поселился в
1898 году, вернувшись из Франции, и прожил до осени 1903 года, вплоть до своего
окончательного отъезда из Саратова. Домом, “прекрасным и удобным для
вдохновения”, назвал мусатовский флигель художник Павел Кузнецов, тоже житель
Саратова. Здесь в самой большой и светлой комнате находилась мастерская, где
Борисовым-Мусатовым были созданы
солнечные “Майские цветы”, пленительно-печальные “Гармония” и “Гобелен”,
просветленный “Водоем”, изысканное “Изумрудное ожерелье”. Продолжением
мастерской был сад, окружавший флигель - вишни, сирень лучших сортов, тополя,
маки, кадка с экзотической агавой. Множество пейзажных этюдов написано
Мусатовым именно в этом садике.
Спустя семь лет после смерти тридцатипятилетнего
художника, в 1912 году, его друг и биограф В.К.Станюкович пишет в Саратов и
просит сфотографировать дом на Плац-параде. Просьбу выполняет художник Павел
Кузнецов. Примерно тогда же, отдавая дань признательности Саратову, родственники
Борисова-Мусатова передают Радищевскому музею несколько его работ. Вдова
художника Е.В. Александрова дарит картину “Осенний мотив” и рисунок
“Портрет Елены”. От старшей сестры Виктора Эльпидифоровича А.Э. Немировой
поступают в коллекцию живописные этюды к картине “Жатва”.
А тем временем дом на Плац-параде уже перестал быть
“удобным для вдохновения”, и у него появились новые владельцы. Аккуратного
немца Боксбергера после 1917-го сменили многочисленные коммунальные жильцы. В
саду выкорчевали сирень и посадили помидорные кусты. На крыше возникли
радиоантенны. Но о художнике, жившем здесь когда-то, помнили.
В 1919 году в Саратове задумали создать музей “нового
искусства” имени Борисова-Мусатова. В 1922 году газеты сообщали о желании
А.Э. Немировой устроить во флигеле музей, посвященный памяти брата. Но
этим планам не суждено было сбыться.
В тридцатые годы о Борисове-Мусатове — “декаденте,
потакавшем вкусам буржуазной публики”, — старается не вспоминать официальное
искусствоведение. Но Радищевский музей так и не убрал произведения Мусатова и
его младших современников из “Голубой розы” из постоянной экспозиции. А в 1945
году сороколетие со дня смерти художника было отмечено выставкой и статьей в
местной прессе.
Постепенное возвращение мастера к зрителю произошло в
60-х годах после выставки, посвященной 100-летию В.Э. Борисова-Мусатова.
Юбилейные выставки прошли в 1970-1971 годах в Москве, Ленинграде и Саратове. В
1973 году улица Белоглинская в Саратове была переименована в улицу
Борисова-Мусатова. Писатель К.В. Шилов, работая над книгой “Мои
краски-напевы...”, собрал огромный материал о жизни художника, его друзьях,
близких, о саратовских впечатлениях в его творчестве. Тогда вспомнили и
заговорили о судьбе сохранившегося флигеля на Плац-параде. Мысль о создании там
музея возникла вполне естественно. Начались хождения энтузиастов по инстанциям,
уговоры, объяснения, письма. И вот с 1984 года владельцем мусатовского дома
стал Радищевский музей.
Казалось бы, реставрация и открытие мемориальной
экспозиции — дело недалекого будущего. Однако уже тринадцать лет различные
инстанции не в состоянии решить немудреные практические вопросы. Музея,
посвященного жизни и творчеству В.Э. Борисова-Мусатова, в Саратове пока
нет. Прекрасная, утонченная муза Борисова-Мусатова по-прежнему остается
бесприютной.