Лушников Б. Борисов-Мусатов // Коммунист.
Саратов, 1945. 14 нояб.
Борисов-Мусатов
На днях
исполнилось 40 лет со дня смерти известного русского художника-саратовца В.Э.
Борисова-Мусатова.
Родился он 15
апреля 1870 года в семье железнодорожного служащего. Страсть к рисованию, тяга
ко всему изящному и красивому проявились у художника очень рано. 20-летний
Мусатов поступил в Московскую школу живописи, ваяния и зодчества уже со
сложившимся вкусом начинающего художника. А осенью 1895 года выехал в Париж, в
Академию профессора Ф. Кормон. За три учебных года (1895-98) Мусатов сделал
большие успехи, и Кормон считал его одним из самых одаренных своих учеников.
Париж в те времена был
центром мирового искусства.
Импрессионисты достигли
зенита своей славы и влияли решительно на все школы и художников. Их влияния не
избегли даже такие маститые и самобытные мастера, как Е. Репин и В.И. Суриков,
Понятно, что Мусатов не мог оказаться исключением. Одно время (1896-98 гг.) он
даже практиковал их метод кладки краски на холст дробным мазком, почти не
размешивая их на палитре.
Внимательное изучение
парижских музеев, галерей, общественных зданий, расширили художественный
кругозор Мусатова, С возвращением в родной Саратов оканчивается период ученичества.
В.Э. Борисов-Мусатов скоро освободился от посторонних влияний и в первой своей
крупной картине
«Гармония» заговорил своим
собственным языком зрелого мастера. Последней данью импрессионизму можно
считать его тонкий по колориту «Автопортрет с сестрой», находящийся теперь в
Ленинграде.
Русскую живописную школу
Мусатов прекрасно знал, любил и ставил высоко. Про Москву он говаривал: «Такого
города, как Москва, ни в какой Европе не сыщешь!».
Он всегда бил и оставался
глубоким патриотом и русским художником и даже, живя за границей, он никогда не
порывал с родиной, всегда мысленно был с нею.
В 1900-1903 гг. художник с
головой уходит в лихорадочную творческую работу и создает целый цикл картин.
Очарованный «прелестью
обветшалой старины», прекрасными зданиями, задумчивым тенистыми парками,
водоемами, цветниками, руинами русского Ампира, сохранившегося в Зубриловках и
в Слепцовках, окружавших тогда Саратов, художник находит канву для творческих
воплощений.
Он берет эпоху 30—40 годов
прошлого столетия и населяет этот мир родными и близкими образами девушек и
женщин.
Образы мусатовских женщин и
девушек чисты, целомудренны, просты, сердечны и душевны. Но они почти всегда
задумчивы, грустны и даже печальны.
Придерживаясь метода больших
мастеров, художник обычно подолгу «вынашивает», собирает и проверяет по натуре
необходимый для картины материал. Вот почему все его работы так убедительны и
эмоционально правдивы.
Первый успех художнику
принесла картина «Гобелен». На конкурсной выставке имени В.Д. Поленова и И.Е.
Репина она получила первую премию и недаром ее называют «жемчужиной русской
живописи».
После «Гармонии и «Гобелена»
в те же годы написаны в Саратове еще три крупные картины: «У водоема»,
«Призраки» и «Изумрудное ожерелье».
Цвет являлся для колориста
Мусатова основным стержнем для построения композиции картины и ее пространства
(глубины). Он всегда поэтому тщательно обдуман, прочувствован художником.
Остановимся кратко на пяти
его наиболее крупных произведениях.
«Гармония» закончена в 1900
году. Вынашивалась долго. Первый вариант эскиза набросан в Париже, в 1897 году
еще в имспрессионистической манере. Лилово-розовые сумерки. Парк. Тишина. На
заднем плане—глыбы больших облаков. Молодой человек увлечением декломирует
стихи девушкам. Поодаль дремлет, сидя, старушка.
«Гобелен». На фоне тенистого
задумчивого парка и белого монументального здания грациозно приостановились в
тени две юные девушки. Освещен только задний план, остальное притушено и
купается в тонких теплых отражениях. Очаровательная гамма красок действительно
приближается к гобелену.
«У водоема»—самая крупная
картина художника, написана в год женитьбы на художнице Г.В. Александровой в
1902 году. Горизонт взят высоко. На переднем плане сидит жена художника, за нею
на фоне воды и отраженных в ней деревьев в небе, несколько наклонившись, стоит
сестра художника. Белые теплые облака и голубизна неба, отражающиеся в воде,
составляют колоритную основу картины.
«Изумрудное ожерелье»,
пожалуй, наиболее жизнерадостное произведение художника. На фоне изумрудной
зелени дубовых листьев, цепочка
девушек уходит куда-то вдаль.
Большинство из них дышит
полнокровным здоровьем и весельем. Краски платьев гармонично перекликаются с
зеленью лужайки и белыми одуванчиками...
В «Призраках» звучат скорбные
ноты 6-й симфонии Чайковского. Они предвестники «Реквиема». Серое, тусклое
осеннее небо. По опустевшему парку, мимо мертвых цветников и белых силуэтов
статуй, по парадной лестнице сурового особняка, как призраки, скользят образы
печальных женщин в белых накидках и в белых платьях.
Распростившись навсегда с
Саратовом, в последние два года своей жизни Мусатов работает сначала в
Подольске, близ Москвы, а затем в глухой Таруссе.
Смерть близкого его
друга—женщины вдохновила Мусатова на создание последней монументальной работы —
«Реквием».
Мусатов всегда был
превосходным пейзажистом и по тонкости передачи русской природы не уступает
любому из лучших мастеров, но в последнюю осень своей жизни он особенно
проникновенен и поэтичен.
Глухая, поздняя осень была
его любимым временем года.
Последнее «прости» умирающей
природы — один из любимых мотивов художника. Эта чисто русская грусть роднит
его и с Лермонтовым, и с Чайковским, и с Чеховым. Своему другу, художнику Н.С.
Ульянову, за три недели до смерти Мусатов пишет из Таруссы:
«Я теперь чувствую себя
удивительно бодро. Целые месяцы идут дожди, а я сижу дома и не хочется думать
об отъезде в Москву. Здесь так хорошо, так кругом красиво, из моих окон и так
разнообразно... Кругом какие-то тончайшие кружева берез, таких фантастичных,
призрачных неощутимых, как мечта, — фантазии нет предела»...
И дальше:
«Мне жаль, что ты не можешь
работать в этом царстве сказочной акварели. Иногда мне кажется, что я на дне
моря и что крутом не березы, а подводные водоросли и седые кораллы»...
«Куст орешника», «Осень» — документы
этих переживаний.
Смерть подкосила Мусатова за
работой, в самом расцвете его таланта. В «Реквиеме» он уже вполне овладел
стилем большого искусства, о котором мечтал всю свою жизнь.
Известность, популярность и
материальный успех пришли к Мусатову с большим опозданием. Он долго оставался в
тени, известный и оцениваемый лишь небольшим кругом передовой интеллигенции. И
только после Октябрьской революции, когда вырос новый зритель и критик,
искусство Мусатова нашло себе должную оценку и признание.
Прах Мусатова, под прекрасным
надгробием работы его друга, скульптора Матвеева, покоится в тени любимых
художником берез, на берегу реки Оки в Таруссе.
Художник А. ЛУШНИКОВ.