Обручев С.В.
[Рукопись М.Ю. Лермонтова в Саратове] // Обручев С.В. Над тетрадями Лермонтова.
М., 1965. С. 73-75.
Двадцатая тетрадь
Изучение стихотворений 1832
г. неминуемо приводит нас к 20-й тетради Лермонтова. Без знания истории
создания этой тетради невозможно датировать содержащиеся в ней стихи. Тетрадь
стихотворений Лермонтова, известная под названием двадцатой,— это авторский
сборник юношеской лирики, составленный в конце 1832 или в начале 1833 г. В нем
105 стихотворений переписаны переписчиком; в конце тетради Лермонтов вписал
сюда сам еще 13 новых стихотворений.
<…>
В 1875 г. 20-я тетрадь
появилась в Саратове, как об этом стало известно из статей, опубликованных в
«Саратовском справочном листке». Из описания рукописи, помещенного в пяти
номерах этой газеты за 1875, 1876 и 1884 гг., и из переписки А.П. Родюкова
(нашедшего рукописи в бумагах умершего незадолго до этого чиновника А.А.
Корнилевского) с начальником Кавалерийского училища А.А. Бильдерлингом видно,
что в это время к 20-й тетради были присоединены еще другие рукописи того же
формата. Одна из тетрадей заключала поэму «Литвинка» и девять стихотворений,
вторая — поэму «Аул Бастунджи», стихотворение «На серебряные шпоры» и поэму
«Каллы»[1].
В 1884 г. 20-ю тетрадь и 2-ю
из присоединенных к ней приобрел И.И. Глазунов и пожертвовал в Лермонтовский
музей, а «Литвинка» с девятью стихотворениями исчезла, исчез также первый лист
«Аула Бастунджи» с посвящением к поэме. Период, когда эти рукописи находились в
Саратове, и дальнейшая история странствий «Литвинки» и листочка из «Аула
Бастунджи» описаны Б. Эйхенбаумом в статье «Казанская тетрадь Лермонтова».
Постепенно все разрозненные
части Саратовского сборника рукописей Лермонтова были собраны в рукописном
отделе Пушкинского дома, и 25 июня 1947 г., спустя почти 60 лет после ее
исчезновения, к ним присоединилась и «Литвинка».
Изучение этих рукописей
показывает, что перед нами не сборник, составленный Лермонтовым в 1832 г. из
трех тетрадей, а четыре самостоятельные тетради[2].
Они соединены вместе Корнилевским или кем-то до него, во всяком случае после
того, как 20-ю тетрадь видел Хохряков, который описывал последнюю как отдельную
рукопись.