18

Кашин Н.П. А.Н.Островский в письмах и воспоминаниях // Ежегодник императорских театров. Пг., 1910. Вып. 6. С. 39-42.

18. От Саратова до Нижн. Новг.

пароход «Царевна».

8 июня

Под Самарою разб(ойнички) шалят

А в Сара(ове) дев(ицы) хороши.

Мн(ого) люб(имая) и мн(ого)уваж(аемая) нами Е. Н.

Из Казани, откуда мы послали В(ам) отчет о нашем путешествии, мы быстро направились назад, в Симб., Самару и Саратов. Быстрые переезды, Kоpoткие остановки, и кипучая деятельность не давали нам времени одуматься. Многозначительныя coбытия, одно за другим бежали так быстро, что мы не только В(ам), но и себе неуспевали дать в нем отчета. [Теперь, когда мы исполнили, совершили[1] все, что нам было предназначено сделать, когда пocлeдний город (Саратов), (нашего путешествия)[2], быстро удаляется за кормой нашего парохода, и мы, забравшись на «Царевну» (пароход), начинаем спокойное, длинное пятидневное возвращение вверх по Волге; когда мысли успокоились, впечатления улеглись, мы с свежей головой и покойной совестью, принимаемся за перья.][3] Плывя от Казани вниз, я дивился тому, с какой премудростью устроено все в природе, чем дальше на юг, тем холоднее; один только Саратов оправдал географию; в этой стране, где цветет лимон, т. е. нет не лимон, а где камышинские арбузы очень дешевы, мы на другой день нашего прибытия принуждены были надеть парусинные. Из Симбирска мы В(ам) писали, а из Самары и рады бы написать да нечего, город большой, купеческой, жизьн (sic) благочестивая, семейная, без удовольствий, (нравы жестокие)[4], необразование полное,—кумысные заведения Аноена и Постникова не процветают, больных мало,—больше всех пьет кумысу здоровый Разсказов. Труппа артистов под управл. Медведева сбирается на Сергиевские воды и теперь без дела, т. е. без дела только актеры, а актрисы кой-чем занимаются и довольно усердно, но выгоды имеют малые. Слова песни «Под Самарою разбойнички шаляты» не совсем справедливы; разбойников теперь нет, нельзя, век прогресса, теперь поборы с судов производятся инженерами водяной коммуникации, а не разбойниками, всетаки шаг вперед; не знаю выгоднее ли стало судохозяевам, да малол чего! Что на них смотреть. Разбойник мужик необразованной, у него и потребности незначительные, от того он и брал меньше, а офицер дело другое, он и шампанское пьет и франц. перчатки носить.—9 июня. Несправедливо также и другое стих песни: «А в Саратове девицы хороши!». Ничего нет хорошего! Притом же известно, что Саратов есть родина (хлыстовщинской секты) хлыстов. Если бы в Саратове точно были девицы хороши, то не было бы никакого расчету заводить такую пустую и противоестественную секту. В Саратове уж не шутя пахнет югом,—жарко и пыльно,—жителей 100 т., есть горсточка порядочных людей, с которыми мы, разумеется, скоро сошлись.—Есть вокзал на берегу Волги, есть коммерчески клуб,— есть загородный сад с театром, в котором играет Берх с своей труппой.—Мы приехали накануне бенефиса Пиуновой (Шмидгоф), у которой шла «Гроза». Горбунов сейчас же, как учтивый кавалер, предложил свои услуги и сыграл Кудряша и доставил Пиуновой полный сбор. Да она и стоить того,—милая актриса и милейшая женщина; я вспомнил одни стишки, которые очень идут к ней:

Не кори, что так развратен

До тебя пройденный путь;

Но целуй до синих пятен

Эту шею, эту грудь.

Саратовские фотографы Муренко и Ушаков увековечили нас в различных позах и разных величин, порознь и в группах. Сии точные изображения прибудут в Москву вместе с нами.

Горбунов играл еще[5] в двух спектаклях, разумеется за деньги, которых у него с Саратовскими набралось довольное количество; а так как он боится, что его в Жигулевских горах ограбят разбойники, то и старается их поскорее пристроить. 7-го числа мы проводили генерала[6] в Пензу, а 8-го утром выехали сами в обратный путь. Теперь подъезжаем к Самаре, вечер восхитительный, хотя и свежо. 10 июня. Вчера в Самаре сел на пароход Разсказов и теперь мы играем с ним в пикет. 11 июня. Забыл я вам сказать о пище, которой мы пользуемся: совершенно свежая икра, осетрина, севрюга, стерляди, дупеля, фазаны, все это нипочем. Кажется, чего бы нам еще, а все не хватает чего-то (очень существенного)! Мы теперь уподобляемся бедным путниками, которые в полуразрушенной лодке несколько дней без всякой пищи носятся по океану, говорят, что у этих несчастных особенно страшно выражение глаз; каждый смотрит на своего соседа с непреодолимым желанием съесть его. Посторонние говорят, что у нас точно то же выражение глаз, когда мы смотрим на женщин.

След, письмо наше будет из Щелыкова.

Ц(елуем) в(аши) р(учки).

В(аши).

19. Неизвестному лицу

Милост. Гос.

Maйop Николай Александ.

Путвшествие наше до Саратова совершилось благополучно, о чем в(ам) и доносим, теперь плывем обратно, чего и в(ам) желаю. По получении сего письма имеете в(ы) М.Г. сходить к Н.В. и исследовать, в каком состоянии здоровье А.И., насколько процветает сад и все пр., и немедленно уведомить меня. Адресуйте в Щелыково. Кинешемского уезда, Костр. губ.

Любящий В(ас) А. Островский.

PS. Поклонись Полт.....[7]