Савин О

Савин О.М. "...Уехал в глушь, в деревню" // Савин О.М. Пенза литературная. Саратов, 1984. С. 99-104.

“...Уехал в глушь, в деревню”

В дневнике писателя В.Г. Короленко (1853 — 1921) есть запись о поездке в деревню Кузнецовку Спасско-Александровской волости Петровского уезда Саратовской губернии (ныне Пензенской области). Там упоминается “Канаевская станция” (Канаевка Городищенского района), село Ш. (Шемышейка), от которой до Кузнецовки было “верст 8”. Сохранился сделанный литератором рисунок с изображением дома и подписью:

“Кузнецовка. 1 июня 1887 г.”[1].

Известны письма В.Г. Короленко, отправленные в это село, где оставались жена Авдотья (Евдокия) Семеновна и дочь Софья. “Как видишь, — писал он 13 июня, — прибыл благополучно, и пишу уже из дому... Уж так доволен поездкой, так доволен, что и сказать невозможно”. Через несколько дней, вспоминая о кратковременном пребывании в деревне, писатель обещал родным: “...отъеду себе побольше времени, чтобы побыть в Кузнецовке на лоне природы вместе с вами”.

В том селе жили: сестра жены В.Г. Короленко — Александра Семеновна (девичья фамилия Ивановская), ее муж — Сергей Андреевич Малышев и его родные. Это была семья, причастная к народническому движению. Сергей, Борис и Елизавета Малышевы находились под надзором полиции, не раз подвергались обыскам и арестам. В распространении запрещенных изданий, участии в “противоправительственном обществе для пропаганды в народе” обвинялись Евдокия, Василий, Иван и Петр Ивановские. По мнению дочери писателя Софьи, не раз бывавшей у Малышевых, “некоторые черты их личности и их хуторской жизни нашли свое отражение в одном из вариантов задуманной Короленко повести “В ссоре с младшим братом”[2]. Зимой 1892 года В.Г. Короленко проехал по деревням Лукояновского уезда Нижегородской губернии и в цикле очерков “В голодный год” нарисовал “потрясающую картину земельной неурядицы и нищеты земледельческого населения на лучших землях”, показав, что не исчезли еще “невероятные призраки отжившего крепостничества”.

В очерках В.Г. Короленко названа и Пензенская губерния. Рассказывая о том, что семеро крестьян села Учуевский Майдан подали жалобу на уездные власти, он привел диалог земских деятелей:

“ — А уж хотелось мзде достать этого писаку, который стряпал им просьбу, — прибавил господин Железнов с какой-то зловещей выразительностью.

— Ну и что же? — спросили его сотоварищи...

— Пензенский, каналья! — ответил господин Железнов.— Убрался в свою губернию...”.

В.Г. Короленко несколько раз приезжал на хутор Дубровка Сердобского уезда, находившийся рядом с деревней Куршевкой Колышлейского района, где до сих пор ближнюю дубраву называют “Малышев лес” или “Малышев куст”[3]. В мае 1893 года, собираясь на Всемирную выставку в Чикаго, писатель привез в эти места младшую дочь, о чем 12 июня извещал жену: “...не знаю, получаются ли аккуратно мои письма писал еще из Казани, Самары, из Дубровки, потом из Ртищева... И если сердобское письмо получено, то ты уже знаешь о Лене... Забыл только в прежних письмах сообщить, как Ленка целовала ваши портреты, когда Саша дала ей их в Дубровке”.

Об этой поездке сохранились записи в дневнике. Писателю запомнились дубровский дом, носящий печать “старого запустения, оскудения и беспорядка”, “бедность непокрытая... Народ добродушный и темный”[4].

В.Г. Короленко оставил в Дубровке младшую дочь, которая умерла там, заразившись от няни дизентерией. Известие об этом застало Владимира Галактионовича в Париже. Он сразу выехал в Румынию, послав в середине сентября письмо А.С. Малышевой: “Может, приеду сам взглянуть на могилку и на то место, где мы прощались с Леной... Сделайте от меня для детей в Дубровке что-нибудь”.

Дочь писателя — Наталья Владимировна — вспоминала, что отец приехал к ним в Румынию в тяжелом состоянии: “Он очень нежно любил Леночку, а в последнее время и во время поездки к Малышевым особенно сблизился с нею...”[5].

В майской книге журнала “Русское богатство” за 1898 год В.Г. Короленко напечатал статью “Памяти Белинского”, посвященную 50-летию со дня смерти великого критика. Говоря о том, что “каждое новое поколение будет вновь и вновь слышать имя Виссариона Белинского и перечитывать его пророческие страницы”, он писал: “...в то время, когда читатель будет пробегать эти строки, родина Белинского, Пенза, соберет у себя много интеллигентных людей в память Белинского”. Писатель поставил подпись под телеграммой, присланной 26 мая в Пензу от комитета Литературного фонда, где говорилось, что они участвуют “душой и мыслью в прекрасном чествовании памяти Белинского на его родине”[6].

Летом 1900 года В.Г. Короленко приезжал в Дубровку, послав оттуда письмо И.М. Левиту. Побывал он у Малышевых и спустя три года, сообщив предварительно Сергею Андреевичу: “Как тебе известно, предстоит “открытие мощей” Серафима Саровского (с 15 — 19 июля). Я У этого старичка уже когда-то бывал, но теперь, пожалуй, любопытно побывать опять. С этой целью приеду к вам числа около пятого, отдохну один день, и потом тронемся. Сначала в Пензу, потом наметим сообща путь, с которого пойдем пешком”. Писатель хотел “опять смешаться, как бывало прежде, с... людским потоком и присмотреться к этому движению народной веры”.

Спустя два года Владимир Галактионович снова навестил родных. “Мы заехали в Дубровку к Малышевым, — писала С.В. Короленко. — Сергей Андреевич Малышев, спутник отца в последнем его путешествии, теперь присоединиться не мог, так как был связан с подпиской о невыезде. Из Дубровки, захватив с собой сына Малышевых, Андрея, мы отправились по железной дороге до Самары”[7].

В 1910 году В.Г. Короленко написал статью “Черты военного правосудия”, где напоминал о “памятном деле Тальмы”: “В Орле была кем-то убита генеральша Болдырева... Тальма был привлечен, осужден, сослан на Сахалин”. Здесь писатель допустил неточность: нашумевшее убийство генеральши Паулины Болдыревой и ее горничной Александры Савиновой, о котором в разное время писали В.М. Дорошевич, В.А. Гиляровский, А.Ф. Кони, другие русские литераторы, произошло в Пензе. В Москве вышла брошюра, рассказывающая о заседании Пензенского окружного суда, проходившего с 20 по 24 сентября 1895 года. Когда, спустя пять лет, дело Александра Тальма пересматривалось, “Московские ведомости” публиковали отчеты “Кто же убил Болдыреву?”, перепечатывавшиеся в губернской газете.

В декабре 1910 года В.Г. Короленко снова навестил Дубровку, по его словам, “уехал из столицы на рождественские праздники далеко в глушь, в саратовскую деревню”. Здесь к “хозяину хутора” приехали “посоветоваться” шестеро мужиков: “три отца да три сына, Чубаровской. волости, Сердобского уезда, деревни Кромщины крестьяне”. Их рассказ и лег в основу статьи “В успокоенной деревне. Картинки подлинной действительности”.

Статья была написана в Дубровке и уже 4 февраля увидела свет на страницах “Русских ведомостей”. “Не прибавляя ни одной черты от себя”, писатель свел “шесть рассказов в один” и прибавил “к ним еще несколько, слышанных от сторонних свидетелей впоследствии”.

А с кромщинскими крестьянами, по словам В.Г. Короленко, “произошла вот какая неприятная случайность”. У крепкого, “из сильных”, мужика Дмитрия Ше-стеринина “случилась покража: взломали кладовую и нытащили два сундука”. Вызванная из соседнего села Трескино “полицейская тройка”: урядник Иванов, стражники Борисов и Щербаков — приступила к “следственным действиям”. Ни в чем не повинных крестьян приводили в избу, где шло “дознание”, и жестоко били, вынуждая сознаться. Били ногами, нагайками, “душили за глотку, рвали губы”, “выволакивали в беспамятстве, обливали водой и принимались опять”. После этого, уже под утро, истерзанных, истоптанных и избитых, повезли в Чубаровку, затем в Трескино, где жил пристав, — тот нашел, что “все в порядке”, и “преступники” для формального следствия были доставлены “сначала к уездному члену, а затем к судебному следователю в г. Сердобск”.

Сохранились воспоминания И.Р. Устинова, который в 1911 году был пастушонком в Кромщине. Он писал о Владимире Галактионовиче: “...на хуторе и в деревне все от мала до велика знали о его приезде и о том, что он взялся защищать избитых полицией крестьян, что он “стоит за правду”. “С не меньшим возбуждением и интересом была встречена и короленковская статья”. Об этом же в феврале писал С.А. Малышев: “Статью читают на сходах даже соседних деревень... Наконец-то твоя статья зашевелила наш муравейник... Крестьяне взяли твой адрес и собираются что-то писать тебе”.

Письмо В.Г. Короленко прислали кромщинские крестьяне: Семен Устинович Трашенков, Созонт Макарович Еткаренков и Семен Миронович Коноплянкин. Это их сыновья — Павел, Василий и Абрам — были жестоко избиты “блюстителями порядка”. Писатель ответил в Кромщину: “...вам следует стоять твердо, но держаться спокойно и законно... Теперь уже от вас самих зависит отстаивать свое право и свою честь... Думаю, что за это вас поблагодарят и другие крестьяне, потому что это дело не только ваше, но и общее[8]. Владимир Галактионович желал кромщинцам “всякого успеха”, просил передать “поклон другим, которые меня знают”.

Перед этим, 21 апреля, В.Г. Короленко писал саратовскому адвокату В.Н. Поляку, просил не дать кромщинскому делу “заглохнуть, то есть поддержать мужиков юридическим советом”. В статье “Как усмиряли крестьян”, опубликованной А.В. Храбровицким 30 декабря 1976 года в “Пензенской правде”, он отмечал, что Кромщина ныне часть села Сперанка Колышлейского района, и приводил такие строки писателя, обращенные к защитнику: “Если бы Вы или кто-нибудь из Ваших товарищей захотели сделать это поистине доброе дело, не лишенное общественного значения, то черкните несколько слов Сергею Андреевичу Малышеву (моему “свояку”) по адресу: Трескино (Сердобского уезда), имение Дубровка. Он направит соответствующим образом сих “гражданских истцов”. А то — народ темный, постоять за себя не умеют”.

Дело об истязаниях в Кромщине тянулось долго и закончилось лишь в марте 1912 года. Урядник и стражники, приговоренные к году арестантских рот, уже через несколько месяцев были “высочайше” помилованы.

В “Истории моего современника” В.Г. Короленко писал о народовольце О.В. Аптекмане, который весной 1875 года, получив место фельдшера в селе Муратовка, сейчас Мокшанского района, вел пропагандистскую работу среди крестьян. Владимир Галактионович переписывался с уроженцами губернии. У жительницы Пензы Е. И. Студенцовой долгие годы хранилось его письмо, присланное в 1911 году из “Русского богатства” как ответ на рукопись стихов. Два письма от писателя, его фотография и три книги с автографами были у заслуженного учителя школы РСФСР Г.Д. Смагина, жившего в нижнеломовском селе Атмис.

Находясь в столице, В.Г. Короленко писал в Дубровку. И не только Малышевым, но и жившему с ними С.А. Жебуневу, судившемуся по “процессу 193-х”, неоднократно подвергавшемуся тюремному заключению и ссылке. После смерти Сергея Александровича (он скончался 10 июня 1924 года в Сердобске), по свидетельству старожилов, “осталось много писем, в том числе и писем В.Г. Короленко”. Но, к сожалению, судьба архива народовольца пока неизвестна[9].