Смирнов В.Б.
А.Н. Радищев (1749-1802) // Русские писатели в Саратовском Поволжье: [Сб.
очерков] / Под ред. Е.И. Покусаева. Саратов, 1964. С. 21-27.
А.Н. РАДИЩЕВ (1749 — 1802)
«Как знаем мы сызмальства твою добрую душу, Александр Николаевич, тебе целиком можно правду сказать... А правда — она вот: никакого страху нам не было вовсе... Впрочем, батюшку твоего с семейством, это точно, искали... Чтобы
повесить..! Но мы как стали доказывать. Я что не обижены, а премного довольны
старым барином, а что матушка ваша всю деревню лучше лекаря лечит и всякому
мать сердобольная, то сказала нам ихняя власть: ну и чорт с ними, коли вы
дураки!.. А мы, неровен час, опять спьяна они хватятся да вздернут..., мы взяли
да и попрятали родителей ваших и братцев малых. Им мордочки сажей помазали,
чтобы сходственно было с деревенскими ребятами. Ну, слава господу, пронесло...
все твои, барин, живы!»
Так
описывает Ольга Форш в трилогии о первом русском писателе-революционере
возвращение Александра Николаевича Радищева в родное село после пугачевщины.
Родное село, где «сызмальства» знали «добрую душу» будущего писателя — Верхнее Аблязово (Преображенское), входившее
ранее в Саратовскую губернию (ныне Пензенская область). Здесь, в имении отца
Николая Афанасьевича, прошли детские годы
Радищева[1].
В 1757 году, в восьмилетнем возрасте, его увезли учиться в Москву, а затем в Петербург.
В имении отца, «вспыльчивого, но доброго помещика, любимого своими
крестьянами», Радищев не видел тех зверств,
того унижения человека человеком, которые были свойственны всей
крепостнической действительности, но он мог узнать о них из рассказов дворовых
людей или родителей, которые не терпели бесчеловечного обращения с крепостными.
Здесь крепла любовь мальчика Радищева к родному народу, росла ненависть к его
угнетателям. Многие впечатления детских лет нашли затем отражение в
«Путешествии из Петербурга в Москву».
Недалеко
от Аблязова, в селе Анненкове, жил самодур-крепостник Зубов, славившийся своей
жестокостью. Купив Анненково, он прежде всего отобрал у мужиков весь хлеб,
скотину, лошадей и посадил крестьян на месячину, а в рабочую пору кормил их на
барском дворе. В большие корыта им наливали щи, и они должны были
довольствоваться этим. За малейшую вину Зубов наказывал крестьян, вплоть до
того, что сажал их на цепь в острог, устроенный в другой деревне. Одного
приказчика он держал на цепи более года.
Зубова
очень напоминает коллежский асессор, о котором рассказывает автору Крестьянкин
в главе «Зайцево». «Он себя почел высшего
чина, крестьян почитал скотами... Отнял у них всю землю, скотину всю у
них купил по цене, какую сам определил, заставил работать всю неделю на себя, а
дабы они не умирали с голоду, то кормил их на господском дворе и то по одному
разу в день, а иным давал из милости месячину. Если который казался ему ленив,
то сек розгами, плетьми, батожьем, или кошками, смотря по мере лености...»[2].
Порядки
в зубовском имении схожи и с порядками в
имении Некто, который уподобил своих крестьян «орудиям, ни воли, ни побуждения не имеющим» (1, 325).
Под
пером писателя фигура саратовского помещика Зубова
становится типичной фигурой самодура-крепостника, а порядки в его имении
— типичными порядками самодержавной Руси, державшейся кнутом и батожьем. Дикий,
необузданный произвол, царящий в селе, подтолкнул писателя к самым радикальным
выводам, которые снискали ему славу «бунтовщика, хуже Пугачева» и надолго
упрятали его в сибирскую ссылку. «Варвар! Недостоин ты носить имя гражданина.
Какая польза государству, что несколько тысяч четвертей в год более родится
хлеба, если те, кто его производят, считаются наравне
с волом, определенном тяжкую вздирати борозду? Или блаженство граждан в
том почитаем, чтоб полны были хлеба наши житницы, а желудки пусты? Чтобы один
благословлял правительство, а не тысящи? Богатство
сего кровопийца ему не принадлежит. Оно нажито грабежей и заслуживает
строгого в законе наказания» (1, 325 - 326).
«Сокрушите орудия его земледелия, — призывает писатель-революционер,
— сожгите его риги, овины, житницы, и
развейте пепл по нивам!» (1, 326).
Главы,
отразившие саратовские впечатления Радищева,
несут самую высокую идейную нагрузку.
В
одной из глав («Подберезье») писатель вспомнил свою нянюшку Прасковью
Клементьевну, «охотницу до кофию» (1, 258).
В
1775 году А.Н. Радищев приезжал в Верхнее Аблязово получить от родителей
согласие на брак. Это и был тот самый визит, который описывает Ольга Форш.
Поездка
эта и ряд других моментов жизни писателя нашли
отражение в автобиографической повести «Филарет Милостивый», построенной «а материале жития Филарета. Так,
например, обстановка греческого селения, в котором вырос Филарет, напоминает
нам аблязовскую.
Длительное
время жил А.Н. Радищев в Верхнем Аблязове,
возвратившись из сибирской ссылки.
В
декабре 1797 года из калужского имения — села Немцове
— Радищев отправляет прошение императору Павлу I. «Я имею отца, старика семидесяти лет, слепого, мать имею,
толиких же почти лет, находящуюся давно
уже в расслаблении, живущих в Саратовской губернии» (3, 508). Писатель просит
разрешить ему свидание с родителями.
Разрешение было получено, но только на один раз.
В
начале 1798 года по санному пути отправился Радищев из Немцова в родные места,
проехав через Саратов. Более двадцати лет не был он здесь. Это была грустная
встреча. Отца он «нашел в состоянии достойном жалости, а мать в еще более
печальном положении» (3, 516). Слепой, отпустивший бороду, в простом кафтане,
подпоясанном ремнем, старик жил в лесу, на пчельнике, в пяти верстах от
Аблязова. Все время он проводил в молитве в обществе какого-нибудь монаха.
Мать, Фекла Степановна, лежала в параличе с того времени, как ее сына сослали в
Сибирь. Да и сам Александр Николаевич прихварывал. И все-таки работы не
прекращал. С увлечением занимался земледелием. Сразу же после ссылки,
поселившись в Немцове, Радищев просит московского книгопродавца Риса выслать
ему семь томов «Науки законодательства» Филанджьери и «Элементы химии» Туркруа.
В Аблязове он продолжает химические опыты
над тютнарским черноземом «отменно к плодородию способным» (2, 174), и
делает первые наброски для большой работы «Описание моего владения»[3], которую закончил в 1799 году в
Немцове. В «Описании моегд владения», как справедливо отмечалось
исследователями, Радищев вновь «вернулся к разработке того же вопроса, который
ставился в знаменитом «Путешествии». Только в «Путешествии», книге возмущения и
гнева, писатель-борец всеми бывшими в его распоряжении средствами прежде всего
хотел действовать на чувство. Теперь, занявшись исследованием, он сковывает
свое горячее сердце, изредка лишь прорывающееся в спокойном течении методического, иногда несколько подробного
изложения, и стремится доводами научного характера подчинить себе разум
читателя»[4].
В
«Описании моего владения» Радищев научно доказывает
необходимость освобождения крестьян.
Мысль
эта была подсказана ему внимательным, скрупулезным исследованием жизни
крестьянства в аблязовском имении,
изучением, подчиненным единому стремлению писателя-революционера, — облегчить
жизнь народу[5].
С
большим удовольствием перечитал Александр Николаевич «Энеиду», за которую не
брался со школьной скамьи.
В
десяти верстах от Верхнего Аблязова, в Нижнем Аблязове, жила сестра писателя
Мария Николаевна с двумя сыновьями и тремя
дочерьми, а поблизости — старик
Дубенской, женатый на сестре Николая Афанасьевича. У него было два сына
и четыре дочери. Все эти родные, вспоминал П.А. Радищев, «собирались в село
Преображенское и время проводили довольно весело»[6].
С
новой силой вставали здесь перед А.Н. Радищевым
воспоминания безмятежных детских лет, образы людей из народа, заложивших
доброе семя в его душу. Видимо, в Аблязове возникает и замысел веселой поэмы
«Бова»,-записанной по сказке, которую часто рассказывал будущему писателю «его первый пестун и учитель русской
грамоты»[7]
дядька Петр Мамонтов, по прозванию Сума. О нем-то и вспоминает А.Н. Радищев во вступлении к поэме:
Я потешуся с Бовою.
Я
вам сказку лет тех древних
Расскажу, котору слышал
От старинного я дядьки
Моего Сумы любезна (1, 29).
Отходя от строгих канонов поэзии классицизма, Радищев дает
подлинно реалистический портрет своего «любезна дядьки», вместе с высокими
славянскими словами перемешивая слова простонародные, низкие, что пришлось не
по душе ревнителям «изящного» вкуса. Вот портрет
Сумы:
...дядька мой любезной
Человек был просвещенной,
Чесал волосы гребенкой,
В голове он не искался,
Он ходил в полукафтанье;
Борода, усы обриты,
Табак нюхал, и в картишки
Играть
мастер... (1, 30).
«Я
пою Бову с Сумою» — предупреждает автор поэмы. И от такого «соавторства» поэзия
только выиграла, заговорила простым,
безыскусным народным языком. В этом несомненно сказался результат
плодотворного изучения писателем крестьянской жизни в «его владении».
26
января 1799 года, пробыв в Аблязове почти год, А.Н. Радищев выехал в Немцово.
Аблязовский
дом, в котором жил писатель, не сохранился.
В 1899 году «Саратовский листок» опубликовал письмо М. Ткаченко из
Верхнего Аблязова. С болью сообщал автор, что дом Радищева развалился, так как
«владелец — полковник К<узне>цов продает кирпич на слом, и верхний этаж
наполовину уже разобран». «Почему бы Кузнецкому уездному земству не купить у
полковника К<узнец>ова часть усадьбы с развалинами здания, — предлагал М. Ткаченко, — и не создать на них какого-либо просветительного учреждения, —
например, образцовой школы, с
библиотекой-читальней при ней... Я глубоко уверен, что русское общество,
за развитие и просвещение которого боролся, страдал и безвременно погиб А.Н. Радищев, внесет... свою посильную лепту»[8]. Но сохранить здание так и не удалось.
На его месте сейчас сооружен обелиск с
надписью: «На этом месте находился дом, в котором в годы 1749 — 1756 жил
Александр Николаевич Радищев, первый русский писатель-революционер, восставший против ужасов крепостничества. Благодарное потомство чтит память
своего великого предка».
[1]
Некоторые
исследователи доказывают, что А.Н. Радищев не только
провел в Верхнем Аблязове детские годы, но и родился здесь. Так, И.Д. Смолянов в Пензенской областной газете 2
сентября 1944 г. опубликовал заметку
«Где родился А.Н. Радищев?», в которой
опровергает утверждение, что писатель родился в Москве. Позднее он подробно
аргументировал свою точку зрения в статье «Из
разысканий о Радищеве». Главный аргумент для него — свидетельство внука Радищева А.П. Боголюбова,
основателя радищевского музея в
Саратове. В своих воспоминаниях, говоря о Саратове, он пишет: «Это мой родной
город — тут в Кузнецком уезде родина моего
деда А.Н. Радищева». (См.: А.Н. Радищев. Статьи и материалы. Л., 1950. С. 270).
Однако сам А.П. Боголюбов никогда не жил в семье Радищевых и пользовался только сведениями своей матери Феклы Александровны, родившейся в Илимске (1795). Предпочтение следует отдать старшим сыновьям Радищева Николаю и Павлу, которые хорошо знали жизнь своего отца и в воспоминаниях утверждали, что он родился в Москве. (См.: Биография А.Н. Радищева, написанная его сыновьями. М.; Л., 1959.)
[2] Радищев А.Н. Полн. собр. соч. М, 1938. Т. 1. С. 271 — 272. В дальнейшем ссылки с указанием тома и страницы даются в тексте.
[3]
«...Я только и читаю и говорю о земледелии, исключая те наброски, которые я делаю на будущее» (3, 518), — писал А.Н. Радищев 21 июля 1798 г. А.Р. Воронцову. Работа над «Описанием» началась уже в Верхнем Аблязове, а не в 1800 — 1801 годах, как утверждает П.Г. Любомиров. См.: Любомиров
П.Г. Описание моего владения // А.Н. Радищев. Материалы и
исследования. М.; Л., 1936. С. 197.
Кстати, непонятно, почему исследователь относит предпоследний визит Радищева в Аблязово к 1783 г., а не к 1775. (Там же.)
[4] Там же. С. 209.
[5] Неверно было бы утверждать, что А.Н. Радищев описывает только Верхнее Аблязово. Он дает типическую картину жизни помещичьей деревни, привлекая материал не только аблязовского имения но и немцовского. Ср., например, начало «Описания моего владения» с письмом к Воронцову от 21 сентября 1797 г.
[6] Биография А.Н. Радищева. М.; Л., 1959. С. 93.
[7] Там же. С. 50.
[8] Ткаченко М. К юбилею Радищева // Саратовский листок 1899. 11 сент. (№ 196).