Беньяш Р. [Стрепетова П. в Саратове] // Беньяш Р.
Пелагея Стрепетова. Л., 1967. С. 50-52.
<…>
Отступать было поздно. Не
возобновляя контракта с Рассказовым, они
уехали на летний сезон в Саратов.
Ангажемента
у Стрепетовой не было. Она приехала в качестве незаконной жены Стрельского.
Все
складывалось, будто по чьей-то злой воле, наперекор понятиям и привычкам.
Работы для нее поначалу не
оказалось. Театр, который держала в саду
владелица модного магазина мадам Сервье, напоминал больше доходный филиал торгового предприятия. Муж мадам
управлял делами театра и во всем подчинялся супруге. Для нее вопросы искусства исчерпывались суммой сбора. Соответственно
она относилась и к актерам. Она платила, а актер, как и мастерица в магазине,
должен был выдавать продукцию, имевшую
спрос.
В лето 1871 года спрос был
очень определенным. В Саратове строилась железная
дорога. Город наводнили дельцы разного калибра и разных специальностей.
Но все одинаково стремились к дивидендам и
все одинаково искали развлечений.
На
строительстве железнодорожных путей составлялись целые состояния. Их владельцы, легко умножавшие свои
капиталы, не жалели денег на удовольствия и кутежи.
Это и была основная публика
мадам Сервье. Стрепетова ее не выносила.
Стрельского, как и хозяйку
театра, публика вполне устраивала.
По
отзывам современника, у Стрельского был «приятный голос и хорошая манера
петь». В летнем, преимущественно опереточном репертуаре он чувствовал себя
отлично. Он пользовался успехом и часто срывал аплодисменты. Он импонировал
зрителям, и ему нравилось, что они его отличают. Ему нравилось и не слишком
строгое обхождение посетителей летнего театра.
Тут же рядом, непосредственно
примыкая к театральному зданию, выстроены
были террасы, где подавались горячие и холодные блюда и, разумеется,
всяческие напитки. После спектаклей, а иногда и в часы представления, хлопали
пробки, шумно провозглашались тосты,
перекликались пьяные голоса. За актрисами ухаживали без лишних церемоний
и отдельные кабинеты нанимали главным образом для их «просвещения». Губернатор Галкин-Врасский развлекался, например, тем, что
приглашал в уединенный павильон опереточную примадонну Борисову или хорошенькую инженю Тулубьеву, поил шампанским,
связывал руки и, получив от актрисы все, что хотел, отпускал доигрывать спектакль.
Эти господа часто приглашали
к ужину Стрельского и его жену. Он шел
охотно. Ему нравилась «светская» жизнь и нравились обильные даровые ужины. Стрепетова от них шарахалась.
По своей привычке все
говорить в глаза, она и застольным знакомым
выкладывала свои оценки. Ее «мужицкая» прямота и нескрываемое презрение
к тем, кто выколачивал деньги из народной
беды, раздражали Стрельского. Он хотел легкой красивой жизни и не мог
понять, зачем любящей его женщине нужно ее
портить. Стрепетова начинала подозревать, что человек, казавшийся ей доблестным рыцарем, ограниченный
себялюб, обаятельный и пустой провинциальный
шармер.
Но от смутной догадки до
признания было еще далеко. Любовь, сильная
и самоотверженная, пока побеждала все. Оренбургским директорам, которые
приехали специально приглашать Стрепетову,
она ответила отказом. Она не хотела расставаться со Стрельским. Она
никогда не умела чувствовать и поступать вполовину.
Из страха оказаться надолго
без заработка Стрепетова согласилась на унизительное предложение Сервье играть
в течение месяца в оперетте «Фауст наизнанку». За триста рублей в месяц она
ежедневно выступала в роли Мефистофеля в спектакле, где главную партию Фауста
исполнял Стрельский.
Садовая публика вела себя с
абсолютной свободой. Разговаривала вслух,
прерывала возгласами артистов, заставляла бессчетно повторять номера, которые имели успех, останавливала сцены, показавшиеся вдруг скучными.
Стрепетову
это оскорбляло, приводило в бешенство, которое она не считала нужным сдержать. Муж посмеивался, объясняя
ее настроение особым состоянием. Он охотно разделял веселость
зрителей и их плотные ужины.
Их способы развлекаться тоже не оставляли его равнодушным. В поклонницах
недостатка не было, и он отдавал им должное. Чтобы сполна оправдать репутацию
непобедимого донжуана, он не обошел вниманием даже молоденькую горничную,
взятую в дом для помощи.
Стрепетова молчать не умела.
Она верила в вечную любовь. Кощунственное поведение Стрельскош ранило ее
смертельно. Их бурные ссоры ни для кого не были тайной. Но выхода не было,
Стрепетова продолжала любить и уже ждала ребенка. Она готова была к любой
перемене, лишь бы вырваться из ненавистного ей летнего сада Сервье. <…>