Покусаев Е

Покусаев Е.И. И.А. Салов // Салов И.А. Повести и рассказы / Вступ. ст. Е.И. Покусаева. Саратов, 1956. С. 3-4, 5-12

И.А. САЛОВ

Имя Салова мало знакомо или почти совсем незнакомо современному читателю. Между тем в 70—90-х годах прошлого столетия повести и рассказы писателя пользовались большой популярностью. Их охотно печатали лучшие журналы той поры. Довольно часто выходили отдельные сборники произведений. Они были встречены сочувственными отзывами критики. Пьесы Салова ставились на сценах столичных театров, а с подмостков провинциальных не сходили долго, вплоть до первых десятилетий нашего века. До революции было начато издание полного собрания сочинений писателя в 15 томах. Некоторую известность приобрели живо написанные воспоминания. Современники ценили Салова как правдивого бытописателя русской деревни, русской провинции, талантливого живописца природы Среднего и Нижнего Поволжья.

Илья Александрович Салов родился в Пензе б апреля 1834 года в дворянской семье. Детские годы его прошли в имении отца с. Никольском, расположенном в живописном месте неподалеку от Пензы. После смерти отца опекуном шестилетнего Салона стал А.А. Тучков. В детстве Салов часто бывал и усадьбе опекуна Яхонтове, здесь встречал известного поэта-революционера Николая Платоновича Огарева, женившегося вторым браком на дочери Тучкова. Воспитывался мальчик, свободно, без какой-либо особой системы, близко общался С деревенской детворой; грамоте учил его сельский священник, дядькой был немец из саратовских колонистов. В июле 1844 года Салоиа отдали в Пензенскую гимназию, где он и учился несколько лет. Зароненная еще в детстве искра интереса к поэзии, к литературе в гимназические годы разгорается. Салов пристрастился к чтению Гоголя, Тургенева, Загоскина, пробовал и сам писать, увлекался театром. В начале 50-х годов, после пожара, случившегося в имении, семья испытывает материальные затруднения. Салов переезжает в Москву. Здесь он устраивается на службу в канцелярию московского губернатора и одновременно принимается за литературный труд. В 1900 г. в письме, представляющем собою краткую автобиографию, писатель сообщал П.Н. Полевому: «Собственно литературная деятельность моя началась переводами французских мелодрам, которые в пятидесятых годах были в большой моде, и некоторые мелодрамы, мною переведенные, игрались с успехом на императорских сценах и до сих пор кое-когда играются на провинциальных сценах»[1]. В сотрудничестве с драматургом Родиславским Салов переводит пьесы французских авторов (А. Буржуа и др.).

<…>

В своих воспоминаниях Салов указывает, что он часто посещал в 1858—1859 гг. редакцию тогда еще либерального «Русского Вестника». В это время он знакомится с литератором Л. Григорьевым, А. Майковым, И. Лажечниковым и др. В Москве же Салов встречался с великим русским драматургом А.Н. Островским. В 1863 году в журнале Достоевского «Время щи и, опубликовал повесть «Бутузка».

Вскоре после этого, по целому ряду обстоятельств, в литературной работе Салова происходит длительный перерыв. Салов получает в наследство от умершего родственника имение в с. Ивановке, Балашовского уезда, Саратовской губернии. Н год крестьянской реформы писатель приезжает сюда улаживать волнения крепостных, которых управляющий имением незаконно гнал на барщину. Около двух лет Салов провел за границей, жил в Германии, Франции, Италии. Затем он надолго поселяется в саратовском имении, занимается хозяйством, служит. Три трехлетия Салов избирался мировым судьей. Именно в это время Салов близко узнал жизнь пореформенной провинции, жизнь русской деревни.

«Во время этой службы, — писал Салов саратовскому журналисту Н.Ф. Хованскому, — мне пришлось хорошо изучить те типы культурные деревни, которые фигурируют в моих рассказах. Провозившись с этим, совершенно новым для меня народом, и был поражен его безнравственностью и порешил поведать о нем читающим людям»[2].

В середине 70-х годов Салов возобновляет литературную деятельность. «Это было время бурного развития и укрепления буржуазных отношений в стране. Россия сохи и цепа, водяной мельницы и ручного ткацкого станка стала быстро превращаться в Россию плуга и молотилки, паровой мельницы и парового ткацкого станка»[3].

Проникновение капитализма в земледелие сопровождалось глубокими процессами расслоения крестьянства, распада деревенской общины. Шло широкое железнодорожное строительство, росла промышленность. Весь уклад пореформенного русского государства претерпевал изменения в том направлении, которое Ленин определил как превращение феодальной монархии в буржуазную. Эпоха реформ «оставила крестьянина нищим, забитым, темным, подчиненным помещикам-крепостникам и в суде, и в управлении, и в школе, и в земстве»[4]. Все сильнее и сильнее на плечи народа ложился гнет новой, буржуазной, кулацкой эксплуатации.

В освободительном движении страны главную роль в эту пору играли народники, представлявшие интересы крестьянской демократии. В 1879—1881 годах в России складывалась революционная ситуация. Царизму удалось подавить освободительную борьбу и установить режим самой черной реакции.

Центром передовых сил литературы в 70-е годы был журнал «Отечественные записки», во главе которого стояли Некрасов и Щедрин. Произведения этих великих художников поднимали острейшие вопросы жизни, будили критическую мысль, возбуждали чувство негодования и протеста против России самоуправного царского чиновника и бесчинствующего хищника — помещика, купца, кулака.

«Будущему историку нашей общественной жизни, — писал критик демократического журнала «Дело», — сатиры Щедрина будут служить важным подспорьем для уяснения наших нравов. Целое двадцатилетие с его помпадурами, ташкентцами, глуповцами, Разуваевыми, Колупаевыми и Грацианскими отражается в его сатирах». Щедринская сатира «с замечательной чуткостью затрагивала именно самые больные места нашей жизни, налагала клеймо убийственного смеха и разоблачала спасителей отечества и столпов, под какими бы видами они ни являлись»[5].

Одной из актуальных тем отечественной беллетристики 70-х годов, остро поставленных самой жизнью, историей, была тема буржуазного хищничества, тема труда и капитала. Некрасов посвятил ей поэму «Современники». Щедрин создал классический тип «чумазого», буржуа, нагло грабящего народ, рвущегося занять первое место среди «столпов» эксплуататорского общества.

Щедринские образы Дерунова и Колупаева получили огромную популярность и быстро стали нарицательными. Вслед за Щедриным «господином Купоном» занялся Г. Успенский. Кабатчики и мироеды стали героями многих рассказов и очерков писателей-народников. Салов испытал влияние щедринской сатиры. Это прежде всего сказалось в выборе темы «чумакого». Он послал в редакцию «Отечественных записок» рассказ «Мельница купца Чесалкина». Щедрин опубликовал

ассказ в августовской книжке журнала за 1877 год. В 1878 году Салов посылает уже два рассказа: «Грызуны» и «Аспид». Щедрин заинтересовался творчеством писателя-саратовца и предложил постоянное сотрудничество в журнале Сатирик ценил в Салове наблюдательность, знание жизни, интерес к таким ее сторонам, которые говорили о социально-классовых антагонизмах и противоречиях, раздирающих пореформенную деревню.

В рассказах Салова явственно проступают демократические симпатии к обездоленной народной массе. Однако демократиям Салона не был ни достаточно глубок, ни в такой мере органичен для него, чтобы стать идейным основанием для цельного, широкого и последовательного мировоззрения. Революционных взглядов Салов не разделял. О социализме как общественном идеале будущего писатель едва ли думал серьезно. Герои саловских рассказов, повестей и драм вообще как-то мало мечтают, скупо говорят о будущем. Свою собственную служебную деятельность (на посту мирового судьи, земского начальника и др.) Салов хотя и не возводил в степень гражданского подвига, но тем не менее не прочь был связать с идеей общественного долга, с стремлением служить добру и правде. Сознание писателя было отягощено либеральными предрассудками. Именно этими предрассудками прежде всего надо объяснить инцидент с повестью «Грачевский крокодил». Повесть посвящена популярной в 60-е и 70-е годы теме — изображению характеров, чувств и мыслей «новых людей». С неловкой претензией на юмор Салов на многих страницах изображает анекдотичную историю с ловлей крокодила в деревенской речке Грачевке, впутывает в эту странную историю своих «нигилистов». Ознакомившийся с повестью Щедрин в резкой форме указал автору на идейную неясность его произведения. Как передает в воспоминаниях сам Салов, сатирик возвратил повесть с язвительным замечанием, что в таком виде не надо печатать не в «Отечественных записках», а в «Русском вестнике» (реакционный журнал). Салов обиделся и, действительно, послал «Крокодила» в этот журнал, где повесть и была напечатана в 1879 году.

Серьезные недоразумения возникли также в связи с опубликованием повести «Несобравшиеся дрожжи». Щедрин сократил повесть, убрав, по-видимому, идейно порочные места. Салов посетовал на энергичное редакторское вмешательство в текст повести. Сатирик сердито отвечал: «...Позвольте Вам доложить и еще одно обстоятельство: в том виде, как Вы их прислали, «Дрожжи» могут быть помещены в «Русском вестнике» вместе с «Крокодилом», но не в «Отечественных записках». По-видимому, Вы не полагаете никакого различия между этими журналами, но оно есть»[6]. И в ряде других случаев Щедрину приходилось учить нового сотрудника журнала азам демократической принципиальности. По поводу задуманной Саловым повести о земцах Щедрин писал: «Я, конечно, ничего не имею против подобной повести, потому что нахожу деятельность наших земств почти совсем бесполезною, но ежели бы в повести проводилась такая тенденция, что лучше земства упразднить, а наместо их насадить урядников, то, по моему мнению, это было бы неправильно»[7].

Редакторская требовательность Щедрина пошла на пользу саратовскому автору. В последующих произведениях Салова уже не было серьезных идейных срывов[8].

Щедрин настойчиво приглашал Салова писать для «Отечественных записок». Салов охотно шел навстречу этому желанию. В журнале Щедрина вплоть до его закрытия (апрель 1884 г.) Салов опубликовал 14 рассказов и повестей. Это был лучший, плодотворный период его творчества. Позже, в автобиографическом письме Салов заявлял: «Ничего капитального я не написал, а больше всего нравятся мне небольшие рассказы, печатавшиеся при Салтыкове в «Отечественных записках», а именно: «Мельница купца Чесалкина», «Аспид», «Арендатор», «Крапивники», «Соловьятники» и некоторые другие»[9].

Действительно, названные автором произведения отличаются наибольшими идейно-художественными достоинствами, что и послужило основанием для включения подавляющего большинства их в настоящий сборник.

Главной темой основной массы произведений Салова периода сотрудничества в «Отечественных записках» была тема буржуазного хищничества. Пореформенная саратовская деревни, и которой остро протекал процесс классового расслоения., процесс рост кулачества и обнищания крестьянства, дала Салону богатый материал для создания колоритных кулацких типом. В опущенной сатирической зарисовке автора купец-кулак выглядит грубым, невежественным и безнравственным человеком, алчным стяжателем, циничным лгуном. Купец потеснил помещика, прибрал к рукам его земли, его разоренные именин (см. рассказ «Арендатор»). Но с особым ожесточением купец-кулак набросился на трудовой народ, беззастенчиво грабя и эксплуатируя массы деревенских тружеников. Богатый торговец и землевладелец Требухин «забивал» одолжавшихся у него крестьян отработками. Земли Архипа Глотова железным кольцом охватывали все окрестные села и деревни, мужикам некуда было податься, они вынуждены были идти в кабалу к богатею. Владелец мельницы Чесалкин, самым наглым образом обманывал, обсчитывал крестьян, привозивших ему на продажу последний пуд хлеба.

Вместе с хищником-купцом в волчьих набегах на нищую, разоренную деревню участвовал и рассчитывающий нажиться на штрафах поп, и выколачивающий нагайкой недоимки исправник, и хапуга-адвокат, и целая орава приказчиков, арендаторов, прасолов. «Аспид», «Паук», «Грызуны» — уже одни эти названия саловских рассказов передают резко отрицательное отношение автора к жестоким и алчным приобретателям, народным захребетникам. Большое место в повестях и рассказах Салова уделено моральному разоблачению героев нажимы. Чесалкины и Глотовы, Уховертовы и Лопашовы пробивают себе дорогу к богатству уголовщиной, забивают до смерти жен, снохачествуют, грабят родных, пускаются в безобразные кутежи и разврат, подличают, лицемерят, изводят окружающих пустословием. С хорошей наблюдательностью и знанием дела автор характеризует некоторые местные, саратовские особенности хищнического обогащения вчерашних бурмистров, кабатчиков, гуртовщиков. Речь идет о всякого рода мошеннических операциях в заволжских степях в среде темного кочевого населения, о прасольстве, о доходном мельничном производстве.

«Некоторые из моих критиков, — писал Салов, — говорили, что я подражаю Салтыкову, описывая кулаков. Это неверно. Я Салтыкову не подражал, а срисовывал то, что происходило перед моими глазами чуть не ежедневно. Все мои кулаки, как-то: Обертышевы, Облапошевы были списаны с натуры, а никак не были подражанием Колупаевым и Разуваевым. В некоторых из типов я изменял только фамилии, но все мои читатели, проживающие в одной со мной местности, или, скорее, в одном уезде, тотчас же узнавали моих героев и потом уже называли их не по собственным их фамилиям, а по именам, мною вымышленным».

Это авторское свидетельство несомненно справедливо, с тем лишь уточнением, что все же щедринские Колупаевы и Разуваевы открыли и наметили пути, по которым пошел Салов и пошли другие писатели в художественном исследовании растущего в стране капитализма.

Тяжелая жизнь пореформенного крестьянства правдиво запечатлена Саловым в ряде произведений, среди которых выделяется рассказ «Николай Суетной». Рассказ этот появился на страницах «Отечественных записок» в 1881 году — в 20-летнюю годовщину крестьянской реформы. В рассказе изображается трагическая история крестьянина, доведенного нуждой и несчастиями до самоубийства. Рассказом Салова этот демократический орган отвечал на хвалебные гимны реформе, раздававшиеся в реакционной и либеральной прессе. Суровый реализм некоторых эпизодов из печальной жизни Суетного напоминает лучшие страницы очерков о деревне Гл. Успенского, Щедрина, Чехова.

Николай Суетной — рядовой деревенский житель. Он выделяется из массы дергачевцев умом, инициативой, хозяйственной деловитостью, интересом к знаниям, способностью критически взглянуть на окружающее. В его характере немало черт «хозяйственного мужичка», которого с такой реалистической силой и глубиной вскоре изобразит великий сатирик. Саловский крестьянин еле-еле сводит концы с концами, поддерживая самый нехитрый материальный достаток в семье. Достаточно одного жизненного толчка, чтобы опрокинуть созданное с таким колоссальным трудом и, собственно говоря, мнимое благополучие. Суетного душит малоземелье, разоряют казенные поборы, по рукам и ногам опутала его круговая порука. Чтобы построить сносную избу, он должен по уши залезть в долги; чтобы прокормить небольшую семью, он должен прирабатывать, доставляя к столу барина дичь и рыбу; чтобы лечить заболевшего сына, он должен разориться и разоряется в прах. Задолго до чеховских «Мужиков» Салов разоблачает народнические иллюзии относительно общины, И мирского быта. С языка Суетного не сходит слово «обчество», он выполняет все его требования, защищает его от нападок «особника» Абрама Петровича. Деревенская же община в тяжелую минуту не только не поддерживает, не спасает Суетного, а толкает к гибели.

Пореформенного крестьянина притесняют власти, купчина-кулак, барин, «батюшка»-поп, деревенская община. Салов глухо упоминает о бабьем бунте против рекрутчины. Голодовки и нужда гонят крестьянина в кабак. Оборванная толпа переселенцев неудержимо тянется на поиски «вольных земель». Салов дает понять о тщетности и этих попыток вырваться из тисков нищеты и разорения.

В «Николае Суетном» Салов изображает жизнь крестьян Саратовского края. В связи с этим в его рассказах появляются некоторые образы, характерные именно для этих мест. Таков, например, тип сектанта из молокан. В лице торговца-скупщика Абрама Петровича Салов правдиво воплотил некоторые черты характера, жизненного поведения и быта раскольничьей части поволжского населения. Высокомерно-презрительное отношение к рядовой массе крестьян, ловкие ухищрения вербовки в раскол (Абрам Петрович дает в долг деньги «свату», желая приручить его, склонить в свою веру), настроения «недовольства», «хитрые» отношения с властями, сосредоточение богатства в руках сектантской верхушки, дух корпорации — все это живые, реальные штрихи из жизни и быта волжских раскольников. Тем не менее объективистское изображение фигуры Абрама Петровича, отсутствие четкой оценки социально-классовой природы сектантства несколько повредили правдивости и цельности этого образа. Временами создается впечатление, что автор едва ли не сочувственно относится к тому, как якобы честно ведет Абрам Петрович торговое дело, как заслуженно он богатеет и т. д. Во всем этом сказалась некоторая ограниченность и ущербность идейных позиций автора талантливого повествования о жизни пореформенного крестьянства. Глубокая социально-психологическая характеристика раскольничьей среды, о которой писал в свое время Салов, дана была позже советским художником («Повесть о детстве» Ф. Гладкова).

С симпатией и теплотой рисует Салов образы интеллигентов, жизнь честных, любящих свою профессию, свой нелегкий труд сельских учителей, врачей, агрономов, изобретателей-самоучек. Давящая сила чиновной власти, богатства, кулацкого деспотизма уродует судьбы интеллигентных тружеников. Самодовольная и невежественная чумазая знать третирует их, как «мелкую сошку». Сочувственно изображает писатель жизнь городской бедноты, жизнь «крапивников», детей-сирот, «подкидышей», быт и нравы мастерового люда.

В художественной структуре очень многих саловских рассказов и повестей видное место занимают пейзажные картины, охотничьи сцены и эпизоды. Писатель был страстным охотником, любителем природы. В произведениях Салова мы сплошь и рядом встречаем очень яркие, выразительные, талантливо выполненные описания природы Волги (в «Соловьятниках», например, Зеленого острова под Саратовом), речных и лесных угодий, глухих озер, болот и других мест, где может отвести душу охотник и рыболов. Салов слишком подробно, порой в ущерб стройности и цельности рассказа, описывает различные способы охоты, охотничье снаряжение и т. п. Все же в целом этот элемент оживляет повествование, нередко выполняет серьезную идейно-художественную функцию. Живописные пейзажи контрастно подчеркивают уродливость, безобразие социальных отношений в различных сферах и ячейках человеческого коллектива. Салов как бы спешит увести читателя на свежий чистый воздух, в лес, на 'озеро, чтобы он здесь отдохнул от мрачных картин произвола, насилий, народной нищеты и обездоленности, от тяжелых сцен несчастной любви, душного> чахоточного умирания.

В 1884 году царское правительство запретило издание журнала Щедрина, где так успешно сотрудничал Салов. «С прекращением «Отечественных записок», — вспоминал писатель, — я словно лишился пристанища и долго не знал, куда мне деваться».

Салов продолжал писать, публиковал свои произведения в журналах «Неделя», «Русская мысль» (1886—1900). В творчестве Салова по-прежнему главное место занимали социальные темы и мотивы («Голодовка», «Босоножка» и др.). Но лучшая пора литературной деятельности осталась позади. В последние годы писатель занимался переделкой своих прежних рассказов и повестей в драматические произведения. После тяжелой болезни в 1895 году творческая работа вообще резко пошла на убыль. Салов умер в Саратове 24 декабря 1902 года.<...>