Архангельская В.К. В.Г. Короленко (1853-1921) // Русские писатели в Саратовском Поволжье: [Сб. очерков] / Под ред. Е.И. Покусаева. Саратов, 1964. С. 129-137.

В.Г. КОРОЛЕНКО (1853—1921)

Владимир Галактионович Короленко много раз бывал в Саратове и саратовском крае. Дело в том, что родственник писателя С.А. Малышев купил хутор Дубровку в Сердобском уезде, входившем тогда в Саратовскую губернию. К ним часто приезжал писатель, один или с женой, и иногда подолгу гостил у них. Так, в 1887 году Короленко дважды был в Дубровке[1]. В пути на пароходе он делал записи в дневнике, которые потом использовал в рассказе “Груня” и очерке “На Волге”. В мае 1888 года он отвез в Дубровку жену с дочерью, а в июле ездил за ними[2].

В августе 1889 года вместе с женой Короленко приехал в Саратов для того, чтобы встретиться с Н.Г. Чернышевским по его и Ольги Сократовны приглашению. “17 августа 1888 года, часов около шести вечера, я позвонил у дверей деревянного флигеля во дворе, против общественного сада, в Саратове. В этом домике жил Чернышевский”[3], — пишет Короленко.

Эта встреча дала материал для “Воспоминаний о Чернышевском”, в которых создан один из самых верных литературных портретов революционного демократа. Короленко представлял всю важность и нужность полноты сведений о Чернышевском, поэтому он собрал все слухи и рассказы разных лиц, ходившие о нем в Сибири, и сочетал их со своими личными впечатлениями. Он показал большое обаяние Чернышевского, значение его личности, трагедию его как политического деятеля и мыслителя, надолго оторванного от своего поколения и возвратившегося “к нам из глубины пятидесятых и начала шестидесятых годов” неизменившимся. В “Воспоминаниях” явственны взаимная симпатия и интерес Чернышевского и Короленко.

Короленко пишет, что с Николаем Гавриловичем заочно он “давно уже был знаком через брата”, собирался приехать в Астрахань и познакомиться лично, но его остановил сам Чернышевский. “Нет, уж это не надо. Мы с Владимиром Галактионовичем как два гнилых яблока. Положи вместе — хуже загниют. — Намек, очевидно, на то, что у нас обоих репутация значительно в глазах начальства попорчена”[4]. В первый раз они встретились в номере Татарской гостиницы, где остановились Короленко (Первомайская ул., дом № 78, теперь здание исполкома горсовета)[5] и куда пришел Чернышевский. После этого Короленко дважды побывал у него дома, и они “долго беседовали, перебирая старину”[6]. Короленко пишет: “Поздним вечером Чернышевский проводил меня до ворот, мы обнялись на прощанье, и я не подозревал, что обнимаю его в последний раз”[7].

В июне 1892 года Короленко “пробыл три дня в Саратове, где тоже началась холера и уже назревали близкие события”. В очерке “В холерный год” он использовал и саратовские материалы о холерных беспорядках, о бегстве губернатора кн. Мещерского из города и о его награждении за “борьбу” с эпидемией, о страшных холерных бараках в Аткарском уезде[8].

В мае 1893 года, перед поездкой в Америку, Короленко отвез в Дубровку маленькую дочку (она там вскоре скончалась и схоронена). В дневнике он записал “30 мая, воскресенье. Выехал из Нижнего с Лелей в Саратов и Дубровку”. От Ртищева Короленко поехал на лошадях “в глубину степи”, и многие дорожные впечатления занес в дневник: степная природа, страшный пожар в деревне, где все из соломы; далее — помещичий дом в Дубровке с печатью “старого запустения, оскудения и беспорядка”, деревенская “бедность непокрытая... Народ добродушный и темный. Кругом, в Дубровке и Куршевке и еще в нескольких деревнях, едва наберется несколько, да и то полуграмотных... Темна еще степь матушка!”[9].

В июне 1900 года Короленко снова в Дубровке, откуда писал П.С. Ивановской[10], а в июле 1903 года вместе с Малышевым Короленко выехал из Дубровки на торжества в саровский монастырь[11].

Наконец, в конце 1910 года Короленко поехал в Дубровку: отдохнуть и поработать в деревенской тиши: “Я уехал из столицы на рождественские праздники, далеко в глушь, в саратовскую деревню, — так начинал он свой знаменитый очерк “В успокоенной деревне”. Однако скоро к хозяину хутора Малышеву[12] приехали мужики “посоветоваться”, и Короленко, взволнованный их историей, написал “саратовскую статью”[13], в которой снова будил общественную совесть.

Он рассказал о том, что в соседней с Дубровкой деревне Кромщине по ложному обвинению в краже у богатого мужика Шестеренина и в его доме четверо невинных крестьян были зверски избиты урядником Ивановым и двумя стражниками. Их били нагайками, железным прутком, топтали ногами, отливали водой и снова били, вынуждая признаться. Пол в “задней” комнате шесте-ренинского дома был залит кровью. Короленко писал: “Барана зарежешь — столько крови не будет”, — говорил мне один очевидец. Крестьяне упорно говорят, что в избу прежде всего впустили собак, которые вылизали кровь”[14].

Истязатели оставались ненаказанными, несмотря на то, что следователь установил невиновность крестьян и “отпустил всех четырех с миром, посоветовав на побои подать жалобу прокурору”[15].

Писатель не только сделал эту кровавую историю достоянием гласности, но с сердечной болью он писал. О забитости и запуганности крестьян, не вступившихся за своих односельчан: “Поэтому вместо “сопротивления” мужики только жались кругом дома, шарахаясь в темноту, когда открывалась наружная дверь”[16]. Крестьяне возлагали большие надежды на статью Короленко и перед его отъездом из Дубровки “несколько раз приезжали справляться, напечатана ли”[17]. Очерком Короленко, появившимся в “Русских ведомостях” 4 февраля 1911 года, и был дан ход делу. Уже 11 февраля по особому предписанию прокурор саратовской Судебной палаты докладывал министру юстиции о том, что он приказал собрать сведения по фельетону Короленко “В успокоенной деревне” и что эти сведения будут представлены министру дополнительно...[18].

Во время разбирательства мужики не раз писали Короленко, и он отвечал им, давал советы, ободрял[19].

Начиная с 11 марта и по 15 марта 1912 года в “Саратовском листке” ежедневно печатались судебные материалы по делу об истязании крестьян, причем имя Короленко упоминалось почти в каждом выступлении, в каждой корреспонденции.

Колхозники деревни Ульяновки (бывшей Дубровки) и сейчас могут рассказать об этом событии с мельчайшими подробностями. “Зверств этих не сочинил Короленко. Так и было”, — говорил 83-летний Т.М. Лакеев. В деревне живут крестница Григория Чикалова (В.М. Чимизова) и дочь Василия Еткаренкова (В.П. Чуплова), избитых в страшную октябрьскую ночь 1910 года.

На саратовских впечатлениях этого же времени Короленко написана корреспонденция в “Русские ведомости” о пребывании епископа Гермогена в Сердобске, частично перепечатанная 8 февраля 1911 года “Саратовским вестником”. Писатель воспроизвел дорожные разговоры попутчиков (в поезде между Пензой и Ртищевом), в которых уловил такие характерные черты времени, как неправосудие, страх народа перед властью. Оказывается, епископский поезд сопровождает не “духовно-бытовой”, а “чисто полицейский” элемент, — указание на то, “в какую сторону идет развитие официальной церковности”, — замечает собеседник. А “мужичишки”, сворачивающие с дороги в снег, крестятся не от благочестия, а от страха.

По-видимому, Короленко поддерживал переписку не только с дубровцами, но и с кем-то из интеллигенции Саратова. Во всяком случае в марте 1917 года он писал родным о том, что его “Письмо к жителям городской окраины”, в свое время переиздававшееся в Саратове, “даже теперь, как мне пишут, пускается в ход”[20]. В 1906 году в Саратове действительно были изданы эти известные “Письма В.Г. Короленко”[21].

На страницах саратовских газет и журналов неоднократно публиковались статьи о жизни и творчестве Короленко. В 1888 году “Саратовский дневник” (№ 50) поместил обзор “Наши журналы” с сообщением о том, что в февральской книжке “Северного вестника” напечатан “прелестный рассказ” Вл. Короленко “По пути”[22]. Большой удачей писателя автор считал “тип бродяги” Бесприютного, и он подробно, с цитатами пересказал жизнь бродяги, останавливая внимание на таких моментах содержания, которые показывают бродягу как жертву жизненных условий, толкающих его на отчаянный, но практически бесплодный протест.

В 1901 году “Саратовский листок” пересказал читателям “любопытную заметку” Короленко “О неблагонадежности”, напечатанную в “Русских ведомостях”. Эта малоизвестная и острая статья Короленко неслучайно почти целиком перепечатана газетой: суду гласности в статье придавались такие стороны русской жизни, о которых принято было молчать. Короленко объяснял “неблагонадежность”, как “слово чисто русское, выработанное некоторыми особенностями русской жизни”. Он показал, как широко оно понимается на Руси и какими непредвиденными последствиями для человека оборачивается “установление отсутствия” “благих надежд” еще и благодаря “обывательскому усердию”. С горечью замечает Короленко: “...говоря вообще, русский человек часто идет в этом случае навстречу усилиям компетентных учреждений с такой стремительностью, которая порой ставит в крайние затруднения даже эти учреждения”[23]. Упреки Короленко, по-видимому, задевали многих.

15 февраля 1901 года в “Саратовском листке” К. Сараханов напечатал “Литературные очерки. Журнальные новости”. Разбирая рассказ Горького “Трое” (напечатан в январской книжке журнала “Жизнь”) и рассказы Короленко “Мороз” и “Последний луч” (напечатаны в “Русском богатстве”), автор отдает предпочтение литературным достоинствам последних: “В неважном событии, случившемся во время поездки по Якутской обл., г. Короленко открывает нечто такое важное, такое глубокое по внутреннему смыслу, что с изумлением останавливаешься перед силой художественного таланта”. Особенно много статей о Короленко было напечатано в 1911 году в связи с 25-летием литературной деятельности и. его возвращением из ссылки: “Своеобразный, чисто русский юбилей”,— замечалось в “Саратовском листке” (№ 21).

Особенности творчества Короленко усматривались в главном интересе “к той половине человечества, которая несет на себе все бремя жизни”, и к противоречиям жизни, в понимании им “возможности и прелести борьбы”, в бодром взгляде вперед, где видятся “далекие огоньки”. Неизменно подчеркивалась важность творчества Короленко для того “смутного” времени, “времени духовного распада, общественной реакции и литературного аферизма”[24].

“Саратовский листок” 27 января отвел юбилею Короленко почти страницу, напечатав несколько статей: Ф. Романова “В.Г. Короленко как художник”, В.Д. “В.Г. Короленко и начинающие беллетристы”, “Биографические сведения” (без подписи), “В.Г. Короленко в ссылке” (за подписью “Наш Журн.”).

Статья Ф. Романова особенно интересна потому, что автор возражал “молодому критику Чуковскому”, ошибочно считавшему Короленко величайшим мастером затушевывать человеческую трагедию[25]. Ф. Романов не только показал, что лирическое дарование Короленко не - имеет ничего общего с искусственным замазыванием трагедии жизни, но выражал глубокое удовлетворение тем, что Короленко “не задается нарочитой целью хлестнуть читателя по нервам... По своим симпатиям он склоняется к протестующим, а не пассивным натурам, к красивому, широкому и вольному в жизни, а не извращенному, пошлому или безобразному... В этом сила и правда Короленко”, — писал Ф. Романов.

Еще раньше, в средине января 1911 года, “Саратовский листок” напечатал статью “К юбилею Короленко” в которой давалась высокая оценка писателю, как первоклассному художнику, горячему публицисту и отзывчивому человеку. Сообщалось о приготовленных Короленко адресах.

Не случайно адвокат Вл. Поляк[26] в “Письме в редакцию” писал о том, что “в Саратове имеется много почитателей яркого таланта В.Г. Короленко, а также много лиц, душевно любящих его не только как писателя, но и как человека[27].

60-летие со дня рождения писателя (1913) саратовские газеты почти не отметили. Правда, “Саратовский листок” в этом году (27 января) поместил большую статью “О произведениях В.Г. Короленко”, представляющую пересказ лекции “петербургского лектора П.Д. Колосова” (прочитана в Народной аудитории), с критическими замечаниями, сделанными к ней автором статьи М. Р-ва.

Стоило в “Вестнике Европы” появиться статье А. Баранова о Короленко и Мултанском процессе, как она была пересказана в “Саратовском листке”[28].

Все это — свидетельство внимания и любви саратовской общественности к Короленко. По-видимому, в день 60-летия писатель получил от саратовцев немало поздравлений. Во всяком случае саратовские газеты напечатали “Письмо Короленко”, в котором он выражал признательность “всем, кто прислал привет в связи с 60-летием”[29].

В начале 1922 года в связи со смертью Короленко в саратовской печати снова было сказано о том, как много в русской жизни значил Короленко, “краса, гордость и совесть русской земли”, что оставленные им заветы революционной борьбы за лучшую жизнь не умрут”[30].

В саратовском журнале “Культура” было напечатано несколько статей в память о Короленко. В этих статьях говорилось о высоте общественного идеала Короленко: “боевой напряженности” его творчества и верности своим идеалам[31], о значении Короленко-художника, мастера простой и ясной формы для литературной смены, порой идущей по неправильному пути “освобождения себя от обязанности быть логичными, содержательными и грамматичными”... Литературная молодежь, “идущая принять звонские колокола из рук старого звонаря, пусть помнит об этой суровой и величественной вере его в чудесную и могущественную силу художественной и человеческой простоты”.

---

[1] Дневник. Киев: ГИЗ Украины, 1925. Т. 1. С. 72 и 92.

[2] Там же. С. 142.

[3] Воспоминания о Чернышевском // Короленко В.Г. Собр. соч.: В 10 т. М.: ГИХЛ, 1955. Т. 8. С. 60. Дом этот находился на месте теперешней областной больницы, ул. Коммунарная, 22.

[4] Там же. С. 60.

[5] Неверно утверждение Л. Прокопенко о том, что номера Таканаева (Татарской гостиницы) находились по ул. М. Горького, дом 37. (Дом, в котором останавливался В.Г. Короленко // Заря молодежи. 1957. № 14.) См. Малкин Н.М. Альбом видов г. Саратова и адреса разных торговых фирм. Саратов, 1893. Короленко В.Г. Письма к П.С. Ивановской. М., 1930. С. 26.

[6] Воспоминания о Чернышевском. С. 70.

[7] Короленко В.Г. В холерный год // Полн. собр. соч. Т. 3. 1914. С. 410, 412, 414, 420.

[8] Дневник. Т. 2. С. 13—21. Об этой поездке Короленко сообщает и в письмах к П.С. Ивановской. (Короленко В.Г. Избр. письма. Т. 1. 1933. С. 40 и 48).

[9] Письмо к П. С. Ивановской. Там же. С. 82.

[10] Письмо к П. С Ивановской. Там же. С. 98. Письмо к Малышеву от 24 июня 1903 г., жене — от 11 июля, дочерям — от 10 июля (Избр. письма. Т. 1. 1932. С. 193, 197). Местные газеты не отметили приезда Короленко в Саратовскую губернию, несмотря на то, что в этом году исполнялось 50 лет со дня его рождения. Короленко принял все меры к тому, чтобы его приезд остался незамеченным. Сообщая Малышеву о своем намерении заехать за ним перед путешествием в Сэров, он просил держать его приезд в “строжайшем секрете”, поскольку, писал с юмором Короленко, он находился в “деликатном положении по случаю... (увы! 50-летнего юбилея...)... Соли попадет в саратовские газеты, то будешь во мне иметь врага за всю жизнь”. Письмо от 24 июня 1903 г. Там же. С. 193.

[11] В д. Ульяновке (бывш. Дубровке) до сих пор с симпатией вспоминают о Малышеве. Колхозники знают, что он и его жена были народниками и “стояли за народ”, что они поженились в сибирской ссылке. Рассказывают, что Малышев “плотничал”, что он долгое время был под надзором, а в голод 1692 г. он организовал столовую; иногда собирал крестьян “в овраге” и читал им брошюры о том, как царя свергнуть и землю отдать крестьянам. В крестьянских воспоминаниях Малышев неизменно противопоставляется соседним помещикам и утверждается, что он и Короленко “друзья были”.

[12] Так назвал очерк сам Короленко в письме к дочерям от 3 февраля 1911 г. (Избр. письма. Т. 2. С. 274.)

[13] В успокоенной деревне // Собр. соч.: В 10 т. Т. 9. С. 623.

[14] Там же. С. 622.

[15] Там же. С. 623.

[16] Письмо к дочерям от 3 февраля 1911 г. // Избранные письма. Т. 2. С. 274.

[17] Дело № 414 Канцелярии прокурора саратовской Судебной палаты (Ф. 9. Ед. хр. 4374).

[18] Письмо к Малышевым от 23 февраля 1911 г. // Избр. письма. Т. 2. С. 274—275. Письмо Семену Трашенкову и др. от 17 июля 1911 г. // Там же. С. 277, 278.

[19] Письмо от 28 марта 1917 г. // Избр. письма. Т. 1. С. 255.

[20] К жителям городских окраин. Письма В. Г. Короленко / Изд. П. Подъяпольского. Саратов, 1906.

[21] Так сначала назывался рассказ Короленко “Федор Бесприютный”.

[22] Мнения и отзывы печати // Саратовский листок. 1901. № 5.

[23] Короленко и его время // Саратовский вестник. 1911.№ 21.

[24] Статья К. Чуковского о Владимире Короленко была напечатана в журнале “Русская мысль” за сентябрь 1908 г.

[25] Через год с небольшим он будет выступать на судебном провесе об истязаниях крестьян. К нему Короленко обращался с просьбе взять на себя защиту (см. письмо Короленко Семену Трашенкову и др. от 17 июня 1911 г.).

[26] Саратовский вестник. 1911. № 21.

[27] Саратовский листок. 1911. № 194.

[28] “Саратовский листок” и “Саратовский вестник” 1913. № 207.

[29] Саратовские известия. 1922. 5 января.

[30] Полтавский С. Тихий ураган. Памяти В.Г. Короленко // Культура. 1922. № 1.

[31] Гумилевский Л. Литературный завет В.Г. Короленко // Там же. В № 2 и 3 журнала “Культура” была напечатана статья проф. Б.М. Соколова “Предсмертное творение Короленко” — об “Истории моего современника”. См. статьи о Короленко в саратовском крае в кн.: Храбровицкий А. Русские писатели в Пензенской области. Пенза,1946 и Малинин Г.А. Памятные места Саратовской области. Саратов, 1958.